Я лишь покачал головой:

— Ну и что с тобой делать⁈ Буду, конечно, а что делать-то нужно.

Саша воодушевленно начал рассказывать:

— Ну, по дуэльному уложению ты встречаешься на арене с секундантами противника и спрашиваешь о готовности принести извинения моего противника. Они отказываются, ты тоже отказываешься, а потом начинается дуэль по причине отказа от примирения. Всё. Твоя работа закончена. Правда, если бы это была полноценная дуэль, тогда ты должен был бы ещё доставить меня к лекарю или мое тело в мой род. Но нам разрешили лишь до сдачи сражаться, так что не в этот раз. Да, и не забудь полностью представиться в начале!

Я кивнул, и мы вместе отправились в зал для магической практики. Вместе с нами туда шла толпа народа. Зал был достаточно большим, по двум сторонам тянулись трибуны для зрителей, потому что в этом зале проходили отборочные испытания на Фестиваль Искусств всей империи.

В зале мы ждали недолго. Спустя десять минут весь народ расселся по местам для зрителей, часть осталась стоять в проходах, а на балконе для судей появился ректор и Великий князь.

Михаил Васильевич повелительно кивнул.

Я вышел навстречу двум курсантам, сопровождавшим Алексея Кутузова. Мы встретились на середине зоны для учебных поединков, которая была высыпана песком.

— Дворянский недоросль Матвей Александрович Волков, с кем имею честь, господа?

Курсанты переглянулись и вновь уставились на меня.

— Княжич Воронцов Алексей Юрьевич, к вашим услугам.

— Дворянский недоросль Тимофеев Андрей Александрович, к вашим услугам.

— Господа, готов ли ваш подопечный принести официальные извинения роду Кобылиных?

— Извинений не будет, дуэль состоится, княжич Кутузов настаивает на своих словах. Но княжич Кобылин может отказаться от вызова. Это устроит княжича Кутузова. — Ответил княжич Воронцов.

— Отказа не будет. Мы готовы к дуэли.

— Мы готовы к дуэли. — Подтвердил Воронцов.

Мы поклонились друг другу и разошлись обратно.

Я кивнул Александру, и он отправился к центру круга, с другой стороны также, навстречу Кобылину пошел Кутузов.

Они встали на дистанции двадцати шагов и повернулись к балкону. Великий князь поднялся со своего места, рядом с ним встал ректор. Великий князь повелительно кивнул, и ректор взмахнул рукой.

Вокруг княжичей. По границе песочной арены возник купол, переливающийся всеми цветами радуги.

— НАЧИНАЙТЕ! — Рык Великого князя разнесся по залу, словно медвежий рёв.

И тут НАЧАЛОСЬ. Я сразу подал жар Звезды Источника на луч Жизни. Восприятие ускорилось, и я затаил дыхание.

Кутузовы специализировались на Воздухе, хоть и не упускали развитие их двух других лучей — Жизни и Воды. Но Воздух — это была по-настоящему их стихия.

Кутузов сорвался с места, ускорившись за счет Ветра и Жизни, и начал отправлять куски льда в сторону Кобылина. При этом за доли секунды до атаки от него протягивалась тонкая линия в сторону Александра, а на руках горели синие конструкты силового каркаса печати аркана. Но и Александр не отставал. Кобылины специализировались на темных Источниках. В хрониках им приписывали три основные стихии: Смерть — Тьма — Земля. И если свой главный аргумент — Смерть — Александр использовать не мог, то Тьму и Землю он использовал на полную. Сам Александр окутался плащом из Тьмы, словно оделся в саван, который поглощал все куски льда, которые до него долетали, а в руках крутились силовые каркасы арканов коричневого цвета, уходящие в песок. Под песком эти линии бежали вслед за постоянно маневрирующим Кутузовым, выстреливая каменными копьями с тупыми наконечниками, лишь саму малость, не поспевая за княжичем. Это было сражение на истощение. У кого быстрее Источник быстрее потускнеет, тот и проиграет…

Но Кутузов, видимо, понял, что его надолго не хватит — все-таки, он двигался, а не стоял в обороне. Он на секунду остановился, на раскрасневшемся лице вздулись вены, он на мгновение свел руки вместе и быстро развел их в стороны — между ними вспыхнул новый силовой каркас — и княжич выпустил небольшое Цунами на волю. Плащ Саши мгновенно поднялся и ударил по волне, разрубая её и разнося на стенки радужного щита. Наступило затишье. Саша стоял практически в центре арены с гордо поднятой головой, вновь укутавшись в свой саван из живой Тьмы, но теперь уже от савана в его полный рост по бокам поднялись два черных щупальца, мелко подрагивающих, словно от напряжения.

Кутузов выглядел хуже — красный, со вздутыми венами на висках, по его лицу катились градины пота, а руки мелко дрожали от напряжения. Явный признак того, что добрые три четверти резерва своего он уже исчерпал. Мне на мгновение показалось, что я слышу, как скрипят его зубы. Молодой княжич проигрывал и понимал это. Ярость — всегда не самый лучший советчик.

Кутузов сорвался. И крик Великого князя его не оставил.

— ПРЕКРАТИТЬ!

Но было поздно. С рук молодого Кутузова сорвались воздушные серпы, которые выглядели словно стекло под электрическим светом. Саван Тьмы Кобылина сдержал три из пяти серпов, и он развеялся. Четвертый серп прорубил защиту и завяз в корпусе Александра, а пятый перерубил ногу. Кобылин завалился на спину. Кутузов застыл на месте, открыв рот, весь зал замер. Купол моргнул и пропал.

Я рванул к Саше. Тот еще дышал. Воздушный серп до сих пор не был развеян.

— Развей серп! — Крикнул я, повернувшись к Кутузову.

Тот никак не реагировал.

— РАЗВЕЙ СЕРП! — Мой голос усилился. Вслед за командой я выпустил жар Источника в луч Воздуха, направив ладонь на Кутузова, и сжал средний палец в суставе. Эта фигура образовывала простейший каркас в пять силовых точек аркана Воздушного Кулака. Удар пришелся в грудь Кутузова, и того выбило с арены, и серп развеялся.

Руки быстро легли на первую рану на поясе — волна жара ушла в луч Жизни. Указательный и безымянный пальцы на обеих руках сжаты в суставах — десять фокусирующих точек и одна центральная на пересечении всех лучей — Жизнь растекается по ране Саши, и края раны закрываются, кровь перестает идти. Теперь нога — те же десять точек фокусирующих, одна — центральная, но здесь сложнее, хоть срез и ровный и чистый, но песок уже успел налипнуть на обрубок. На чистой воле выпускаю волну свежей воды и промываю рану и начинаю накачивать тело Саши Жизнью. Тут я уже почувствовал, что выдыхаюсь. Жар уже не шел полноводной рекой по лучу. Энергии оставалось все меньше, а до полного исцеления оставалось ещё далеко.

Я уже почти выдохся, когда на рану Александра легли чужие руки.