Ари поднялся. Дальнейший разговор вряд ли даст новую информацию, поэтому лучше всего попрощаться, расставшись в дружеских отношениях, как сделал бы Преподобный Ари.

— Спасибо за чай. Вы не сильно изменились. — Ари показал на фото мальчика в день конфирмации.

Лейвюр выглядел потрясенным.

— Это мой брат. — Помолчав, он добавил: — Он мертв. Погиб в автокатастрофе.

— И давно это было? — В Ари снова проснулся священник.

— Двадцать три года назад, — ответил Лейвюр не задумываясь. — Завтра будет двадцать три года. Поэтому завтра я не работаю, всегда беру выходной пятнадцатого января.

Он замолчал, но было видно, что ему хочется еще что-то добавить.

— Вы его так и не поймали.

Я? Мы? Предполагается, что он несет ответственность за чужие грехи?

— Кого не поймали?

— Водителя. Друг моего брата был пассажиром в машине. Он выжил и рассказал потом, что произошло. Им навстречу, посередине дороги, ехал автомобиль, поэтому их машина и перевернулась. Мой брат не виноват. Погода была плохая… и этот… — Лейвюр изо всех сил пытался сдержать ярость. — Этот человек выдавил их с дороги. И автомобиль перевернулся.

Пауза.

— Полиция так и не нашла его. Другу моего брата было трудно опознать машину; кроме того, что она была темно-красной, он ничего больше не успел разглядеть. Никто не обратился, и дело было закрыто. Вероятно, оно лежит на дне какого-нибудь ящика в полицейском участке.

Ари молчал. Сказать было нечего.

Затем он встал и протянул руку.

Лейвюр пожал ее — ладонь шершавая, чувствуется, что рука столяра.

Снаружи все было покрыто снежным ковром, и в городе, казалось, царили мир и покой. Из-под машины выскочил котенок и поспешил домой, в теплое место. Редкие снежинки медленно кружились в воздухе, такие легкие, что их было почти не видно. Ари поднял глаза и глубоко вздохнул.

Может быть, все будет хорошо.

* * *

Подходя к автомобилю, он услышал голос Хлинюра.

— Ари!

Он обернулся.

— Нож. Я нашел нож.

Нож лежал под кустом в следующем дворе. Это был кухонный нож, никаких сомнений, именно тот нож, который они искали.

— По-видимому, он выронил его, когда убегал, — сказал Ари.

Значит, насчет ножа он оказался прав.

Прекрасная работа.

А вот что с мобильником…

* * *

Томас понятия не имел, когда ему в следующий раз удастся поспать. Все, что он знал — это то, что в эту ночь он не поедет домой. Он решил воспользоваться возможностью и остаться в участке, чтобы показать жене, как все будет, когда она переедет на юг. Тогда ей придется спать одной, по крайней мере, он надеялся на это.

— Не думаю, что на этом ноже есть отпечатки пальцев, — со вздохом сказал он. — Но мы все же отправим его в лабораторию на юг, на всякий случай.

Он налил в кружку горячий крепкий кофе.

— Нам придется отпустить Калли домой, верно? — спросил Хлинюр и зевнул.

— Санитарный самолет уже в пути. Похоже, погода улучшается. Он должен скоро приземлиться. Линда все еще без сознания. Навряд ли она сможет нам что-то рассказать. Как вы оцениваете ситуацию, парни?

Томас посмотрел на Хлинюра, который выглядел слишком усталым для ответа.

— Все это не очень хорошо, — отозвался Ари.

— Идите домой и ложитесь спать. Встретимся утром и еще раз все обсудим. Ари, думаю, тебе стоит завтра переговорить с Пальми, если получится. Он хорошо знал Хрольвюра, может, удастся узнать что-то полезное для нас.

Ари кивнул.

— Я нашел ее мобильник, — сказал он. — Надо выяснить, кому она звонила. — Он показал Томасу красный телефон. — Можно, я с него позвоню на свой?

Томас кивнул.

Ари натянул защитную перчатку и набрал номер своего телефона.

Его мобильник зазвонил.

— Полагаю, мне знаком этот номер, — сказал Ари. — Кажется, с него мне уже звонили.

Томас не понял, о чем речь.

— Тебе звонили?

— Ну да, в сочельник.

Томас был потрясен.

— Телефонное хулиганство?

— Похоже, это было не телефонное хулиганство.

— Проверь, — коротко сказал Томас.

— Сейчас, — ответил Ари и перешел к компьютеру. — Номер тот самый.

Томас глубоко вздохнул. Неужели он тогда ошибся? Он сказал Ари, что на это не надо обращать внимания. Просто кто-то решил подшутить над полицейскими в ночь перед Рождеством…

— Считаю, что его надо оставить здесь на ночь, — сказал Томас. — Дело запутывается. Он, конечно, захочет уехать вместе с ней в Рейкьявик на санитарном самолете, но в свете этих событий мы не можем его отпустить. Сначала нападение на Линду, теперь этот проклятый мобильник. Глядишь, завтра утром он сделает чистосердечное признание…

Томас постарался придать своим словам уверенности, но в глубине души он в это не верил.

* * *

Поцелуй был дружеским, мягким, нежным, коротким. Приятным. Несколько секунд Ари сидел ошеломленный, чувствуя вкус поцелуя на губах, наслаждаясь моментом. Он не двигался и думал о Кристине. Что, черт возьми, он сделал?

Но неужели он что-нибудь сделал? Он сидел неподвижно, усталый после долгого дня, его плечо все еще болело. Он хотел зайти лишь на кофе или чашку чая после тяжелого дня.

В этом не было его вины. Она поцеловала его. Она поцеловала его. У него даже не было возможности высказать свое мнение по этому поводу.

Кристина наверняка сошла бы с ума, если бы узнала об этом.

Угла прислала ему эсэмэску, когда он шел домой с работы, спросила о Линде. Он ей позвонил, и она пригласила его на кофе. «Я хочу сказать: на чай», — поправилась она и весело рассмеялась. У него побаливало плечо, и она предложила его помассировать. Он согласился, хотя, конечно, не стоило этого делать. А лучше всего было бы вообще не принимать приглашения.

Потом она поцеловала его, и он не ответил на поцелуй, просто неуклюже встал. Он не стал говорить о Кристине, сказал, что ему нужно уйти. Угла смотрела на него с удивлением и разочарованием, но не произнесла ни слова. Всю дорогу домой его мучили угрызения совести. Из-за поцелуя, из-за того, что он обсуждал с Углой дело Линды и Хрольвюра. Ари болезненно сознавал, что Угла, строго говоря, была потенциальным свидетелем и даже могла выступать в качестве подозреваемой, если будет проводиться серьезное расследование. С другой стороны, она оказала ему чрезвычайную помощь, рассказав о споре между Ульвюром и Хрольвюром. В этот раз она упомянула, что, возможно, стоит нанести визит даме по имени Сандра в доме престарелых. Сандре было около девяноста, при этом она была здоровехонька и знала Хрольвюра дольше, чем кто бы то ни было. По словам Углы, Хрольвюр имел привычку навещать ее раз в неделю.