А Рой…

Зачем ему мои откровения?

Просто, когда я плакала у него на груди сегодня днем, а он жалел меня… Что-то было такое…

Вчера днем. Уже скоро утро. Это был вчерашний день.

Тогда мне было так хорошо. Как никогда в жизни. Даже захотелось расплакаться снова, чтобы он снова пришел и пожалел. Я не какой-то там дракон, я не стану пугаться, когда меня жалеют.

Расплакаться? Взять и расплакаться сейчас? Даже не от того, что хочется плакать, а от того, что хочется, чтобы он подошел… Он не выдержит и подойдет, можно не сомневаться. Стоит только сделать вид, что плачу. Только сделать вид.

Глупо.

Уйти?

Мне так хотелось, чтобы он начал разговор сам…

Да он и пытался начать, а я…

Теперь Рой молчал, глядя на меня. Ждал.

Он пытался. Теперь мой ход.

Я отпила немного из стакана, поморщилась.

Все равно ведь не усну, если уйду просто так. И буду мучиться.

Что сказать?

— А ты совсем, что ли, не спишь? — я изо всех сил попыталась улыбнуться, вышло немного натянуто.

— Я могу долго не спасть, — сказал он. — Неделю точно. А если хотя бы по два часа в сутки, то можно и три недели. Без особой потери внимания и реакции.

Без потери реакции. Только это имеет значение? Тяжело? Выглядел он довольно усталым.

— А потом?

— Потом надо нормально отоспаться. Но больше трех недель подряд я редко работаю.

— С Пенелопе?

— И с ней тоже. Не только с ней. Девочкам, как правило, нужно больше время на отдых. И на свою жизнь.

На свою жизнь…

— А какая она, Пенелопе? В своей жизни?

Рой пожал плечами.

— Обычная. Девочка из очень бедной семьи. У нее двое братьев и пять сестер. Младших. Больная мать и отец-алкоголик. Она почти все деньги отправляет им. Для нее это хороший шанс. Поработает еще четыре года, а потом Гильдия предоставит ей возможность учиться. Собирается лечить животных, она с ними всегда ладила, всегда находила подход. И вообще, у нее золотые руки. И смеется она так заразительно, что невозможно устоять, и солнечные зайчики в глазах. Она хочет уехать из Сан-Челесте в деревню, говорит, здесь слишком шумно и душно, ей нужен простор. Да и работы в деревне всегда хватит. Хотя, на самом деле, просто уехать и все это забыть. Как сон. И сестры станут взрослыми, не нужно будет их опекать.

Зайчики в глазах. Не смотря ни на что. А у меня нет зайчиков, даже когда я Пенелопе. Обидно.

— Защищая меня, ты защищаешь и ее тоже? — сказала я. — Чтобы с ней ничего не случилось? Чтобы ей было куда возвращаться?

— Да, конечно, — согласился Рой. — Мне бы не хотелось, чтобы Пенелопе пострадала, она этого не заслуживает.

Это было так странно. Словно немного я, и совсем не я.

Пенелопе совершенно точно Рою нравилась, он знал ее давно. А я…

— Ты сказал, что отвечаешь головой? Это так серьезно.

— Серьезно. Гильдия считает, что куратор должен быть максимально заинтересован в безопасности клиентов. Репутация. Да, для меня гораздо выгоднее погибнуть, защищая тебя, чем выжить и вернуться одному. И сбежать никак не выйдет, от Гильдии не сбежишь.

Рой задумчиво потер шею.

— Выгоднее? — не поняла я.

— Да, — он пожал плечами. — В бою простая быстрая смерть… как правило. И так же я отвечаю, если сознательно подвергну твою жизнь опасности. Как там, на пляже. Ты не пострадала, но могла бы, а я ушел… Вера, не смотри на меня так, это добровольно. Правила прописаны в договоре, но договор подписывать никто не заставляет. И платят достаточно хорошо, чтобы рискнуть.

Рискнуть…

— Все твои деньги у меня. Когда ты переводил, то не рассчитывал остаться в живых, да? Я ведь могу их как-то вернуть?

— Не рассчитывал. Не нужно ничего возвращать, пусть останутся у тебя, как компенсация за испорченный отдых. Это же все по моей вине.

— Ты не виноват.

— Вера… — он сморщился. — Давай не будем?

— Только не говори мне, что ты взялся за эту работу ради денег.

Он хмыкнул.

— И ради денег тоже. Так вышло.

— Заметно, — сказала я.

Идти на риск ради денег, а потом просто взять и отдать все, не глядя. И не пытаться вернуть назад.

Я немного отпила из своего бокала. Водки слишком много налила, отдавало спиртом и сразу шибало в голову. Плыло. Или это от нервов и с недосыпу?

— А Пенелопе тут давно? — спросила я. — Сколько ей лет?

— Двадцать один.

Совсем девочка.

Я допила до дна, все что было. Пойти еще, что ли, сделать? Я же имею право напиться. Я на отдыхе.

— А мне тридцать два, — сказала со вздохом.

— Я помню, — сказал он. — Ты говорила. У тебя хорошая работа и полный… ну, и с личной жизнью не задалось. Как у всех. У всех девушек, что приезжают сюда. Когда хорошо — отдыхают иначе.

— Да, — сказала я. Невольно шмыгнула носом. — Не задалось. Ни семьи, ни детей… вообще ничего. Еще немного и будет поздно. Кому нужна старая, толстая и страшная баба, когда кругом столько молодых и красивых… как Пенелопе.

Бог ты мой, это я напилась. Никогда меня не тянуло вот так жаловаться на жизнь… Тем более не подружке даже, а малознакомому мужику.

— Вера…

Рой долго смотрел на меня. Потом поднялся на ноги, подошел, присел на корточки напротив. Он очень старательно пытался изобразить сочувствие, но его глаза смеялись.

— Пожалеть? — спросил, улыбаясь.

Кажется, он видел меня насквозь.

Поняла, что вспыхивают уши. И одновременно…

— Да, пожалеть, а потом наорать, — буркнула сердито.

Он смутился. Прямо по-настоящему, даже чуть дернулся, подобрался. Не обиделся, а именно… осознал?

— Я настоящая свинья, да? — сказал хмуро.

— Да, — согласилась я.

Рой смотрел мне в глаза.

— Прости, Вера.

И никаких оправданий.

Настолько, что хотелось эти оправдания придумать самой. Даже придумывать нечего, я и так знаю.

— Пусть я лучше буду свиньей и грязным ублюдком, — сказал он, — чем ты влезешь во все это окончательно. Тебе же хочется влезть. Ты очень хорошая, Вера. Хорошая честная девочка с добрым сердцем, и не можешь остаться в стороне. Я понимаю. Не думай, что я этого не ценю. Но если снова услышу что-нибудь про несправедливость, и «надо что-то делать», то снова наору. Моя работа — охранять тебя. Тебя и Пенелопе. И даже исходя из рабочего договора, мне куда выгоднее просто умереть, чем втянуть тебя еще больше, чем сейчас, подвергая твою жизнь опасности. Не надо. Лучше я сам. Договорились?