– Что опять за ахинею ты бормочешь, Соня? – нахмурился брюнет и подсунул под меня руки, собираясь поднять. Стало так больно, что я заорала. Он отступил, лицо его стало встревоженным. – Рэй, зови своего Фалата, пусть гонит остальных забози. Нужно дать ей зелье, эта погань здоровая ее отравила или покалечила.

Блондин, который успел опуститься около меня на колени, вскочил и несколько раз гаркнул молодецким ревом что-то непонятное. Вот это мощь легких – у меня его крик во всех костях отозвался.

– При чем тут «отравила»! Ты превращался! В волка! И не пытайся мне тут туфту лепить, что мне это якобы приглючилось! – Я таки подняла руку, дабы ткнуть в его бессовестно голую грудь обвиняющим перстом. Кожа была у меня почему-то противно синюшной. Блин. Походу, и правда что-то со мной. Болевой шок? Задыхаюсь из-за травмы легкого, вот и синею?

– Из всего этого я уловил лишь то, что тебя отчего-то возмущает моя способность обращаться в ругару, – хмурился все больше брюнет, шаря по мне глазами.

– Вот именно! О таких вещах нужно предупреждать!

– То, что я оборотень-ругару, – общеизвестный факт.

– А мне он не был известен. Оборотней вообще не бывает. – Язык стал неметь, и сознание путалось. – Как и драконов. Хотя… троллей, в принципе, тоже. И деревьев со щупальцами. Ой, меня тошнит что-то. Я домой хочу. И если меня сейчас вырвет, я просто сдохну от боли в ребрах!

– Рэй, что там? – вскинулся Рунт, и его рот искривился в оскале.

– Сейчас! – Его побратим ломанулся в сторону, откуда уже доносился топот забози. Вернулся он через минуту, за которую мне совсем уж поплохело.

Рунт рывком усадил меня, не обратив внимание на вопль и парочку матерных пожеланий ему всяких гадостей, и опер спиной о свою грудь, сев позади. Рэй швырнул ему микрофляжку на подлете. Мучитель свинтил крышку и поднес к моему рту.

– Пей! Ну! – приказал он, но мой уплывающий в пучину боли и темноты мозг отметил, что челюсти мне не подчиняются. – Вот же ришево дерьмо! Только помри мне, чокнутая баба!

Рунт больно надавил мне пальцами в районе подбородка, открывая рот насильно, и влил зелье.

– Глотай! Глотай, зараза, и живи давай! Я тебя не отпускаю!

Часть попала не в то горло, я кашлянула и тут же отрубилась.

Рунтарехт

– Что это было? – спросил я у побратима, как только мы уселись у костра.

До Некки оставалось пару часов не слишком быстрой езды, но пока Соня не исцелится, не могло быть и речи о передвижении. Все, на что мы с Рэем решились, – перенести ее крайне аккуратно подальше от места побоища. Точнее уж, нес он. Как вцепился, не отнимать же. Вряд ли девчонке понравится очнуться посреди всей этой вонищи.

Побратим так и держал ее на руках, глядя в лицо снова с какой-то маниакальной пристальностью, пока я устанавливал полог и вытаскивал из тош – наших бездонных котомок – шкуры и одеяла. Настелил их все для нее в десяток слоев, чтобы было помягче. Что такое переломанные ребра – мне известно. После этого мы попросту срезали и сняли с Сони верхнее замызганное и пропахшее троллихой платье, на котором могли сохраниться остатки яда. Походит до Некки так, там куплю ей чего. И уж точно не такой вот серый балахон. Раздражает. Лишний разок зенками и не облапаешь в этом.

По очереди сходили и повыдергивали клыки у убитых тварей, чтобы предъявить старшине форта. Смотались к ручью неподалеку обмыться и постираться. Нагрели воды вымыть открытые участки тела девчонки, чтобы наверняка ничего на ней не осталось. Ее кожа уже стала опять золотисто-смуглой, а дыхание из влажных всхрипов восстановилось до нормального, и у меня в груди вдруг что-то такое произошло… Риш его знает, как будто там кто сначала завязал все узлом, а я и не чувствовал до тех пор, пока этот узел не распустился. И только уже в сумерках сели сварить похлебку.

И вот тогда я и решил допытаться у Рэя, как же нам все же удалось успеть.

Я точно помнил все до мелочей. И то, что меня охватило некое азартное состояние, как только повылезали тролли. Странное и будоражащее. Я дрался ЗА нее. За Соню. ДЛЯ нее. Ее защиты. Это… возбуждало. Дурманило, как и сама девчонка. И хотелось еще. Больше. Убить все и всех, кто может угрожать. Ей. Только после оклика Рэя до меня дошло, что ругару поднялся к самой коже, и даже, думаю, я уже почти как он. И смотрю вокруг уже его глазами. А крик Сони выдернул его наружу, посылая к ней, словно арбалетный болт. Но и я, и Рэй были далеко. Нам не хватало всего пары секунд, а значит, мы опаздывали фатально. Тварь уже сцапала нашу подопечную и практически закинула в свою пасть. И в то же мгновение лысая башка мотнулась и ее закрутило, отбрасывая. А Соня, безвольно взмахнув руками, вылетела из огромной лапищи в мою сторону. Я подставил бок, не давая ей врезаться в дерево, и завалился, гася скорость полета.

– Рэй! – окликнул я побратима, который не торопился мне отвечать.

– Я не имею ни малейшего представления, что это за магия была на тварях и где они ею разжились, – ответил он, явно нарочно не глядя на меня.

– Рэй! – задрал я губу и рыкнул, давая понять, что это со мной не пройдет. – Как вышло, что мы успели? Это она? Соня? Проводницы же как-то там связаны с магией, и ты говорил, в ней мана.

– Она очень необычная, – тихо сказал он, покосившись на спящую Соню.

Да уж точно. Одни словечки ее непонятные чего стоят. И что за ришева чушь еще про оборот в ругару в постели? Разве я безумец? Чем там занимаются в покоях Светил, если эту бабу посещают подобные мысли? И что за ересь про то, что оборотней и драконов не бывает? Ее троллевой отравой так приложило, или тут что-то другое?

– Это не она, – наконец сподобился ответить Рэй. – Это я. Крылом.

– Крылом? – опешил я и по кратко брошенному на меня взгляду побратима понял, что он и сам недалеко от меня ушел. – Но как? И почему я ничего не видел?

– Я и сам не видел. Только почувствовал. Как будто вспышкой. – Он вытянул перед собой руку, растопырил пальцы и уставился, будто мечтал рассмотреть в ней нечто другое. Вздохнул и опустил. – Раз – и у меня есть крылья. Ударил. И снова их нет.

– А так разве бывает у вас?

Вся эта околодраконья тема всегда была для нас вроде как закрыта. Я чуял, что для побратима она болезненна, и не лез с расспросами, хоть и любопытен. Не девка чай, вытерплю.

– Не знаю, Рунт. Обретение крыльев и выход дракона для каждого свой, и таким делиться не принято.

– Почему?

– Потому что у драконов нет обыкновения помогать другим с Обретением. Откуда тебе знать, вдруг тот, кому ты поможешь, окажется сильнее и подомнет тебя же.

– Ну, если и правда сильнее, это ведь справедливо. – В моем понимании так и было. Я, конечно, сторонился клана и даже семьи после потери так, по сути, и не обретенной истинной, но для ругару это нормальный порядок вещей, когда над другими становится сильнейший. Ведь на его плечах ответственность за защиту всех членов клана. Слабому такое не потянуть. Слабый лидер только себя и станет беречь, свою жизнь да свое положение, легко жертвуя другими.