— Келхэм — это петля. А кто действительно рискует своей шеей, так это Мунро. А я здесь на втором плане.

— Я не знаю Мунро, — ответила Нигли. — Никогда с ним не встречалась. Да и никогда прежде о нем не слыхала. Но, бьюсь об заклад, он будет делать только то, что ему прикажут. Он всех прикроет и назовет черное белым. Но ты-то так не сделаешь.

— Убита женщина. Мы не можем закрывать на это глаза.

— Убиты три женщины.

— Ты и об этом уже знаешь?

— Я же сказала, что нахожусь здесь уже два часа. Еще в начале нашего разговора.

— И как ты об этом узнала?

— Встретилась с шерифом. С шефом Деверо.

— Когда?

— Она заглянула в свой офис. А я оказалась там. Спрашивала про тебя.

— И что она рассказала тебе?

— Я взглянула на нее.

— Что значит — взглянула?

Нигли несколько раз моргнула и внутренне собралась, после чего, немного склонив лицо вниз, посмотрела на меня; ее глаза смотрели прямо в мои и были широко открытыми, серьезными, искренними; выражали сочувствие, понимание и подбадривали собеседника; из ее слегка приоткрытых губ вот-вот мог вырваться призыв к сопереживанию, произнесенный слабым шепотом. То, что она демонстрировала сейчас, изумляло, удивляло и пробуждало в моем сознании мысль о том, с каким мужеством я несу на своих плечах то гигантское бремя, которое жизнь постоянно утяжеляет.

— Вот так я на нее взглянула, — пояснила она. — На женщин это действует практически безотказно. Что-то подталкивающее к тайному сговору, согласен? Наводящее на мысль о том, что все мы в одной лодке.

Я согласно кивнул. Ну и взгляд, черт возьми… Однако я почувствовал и некоторое разочарование из-за того, что Деверо тоже попалась на эту удочку. Вот уж действительно пустоголовая.[19]

— Ну, а что еще она тебе сказала? — спросил я.

— Кое-что о машине. Она считает, что это важный аспект расследования и что ее владельцем является кто-то из Келхэма.

— Она права. Я только что нашел номерной знак. Гарбер узнал об этом и велел мне держать информацию при себе.

— И ты собираешься выполнить его указание?

— Не знаю. Возможно, это незаконный приказ.

— А ты знаешь, что я думаю? Ты совершишь самоубийство. Я это знаю. И я хочу быть где-то поблизости и вытащить тебя из беды. Вот поэтому я и приехала.

— Ты уже готова действовать?

— Я работаю в округе Колумбия.[20]Выполняю бумажную работу. Там меня не хватятся день, а то и два.

Я, отрицательно покачав головой, твердо заявил:

— Нет, помощь мне не нужна. Я знаю, что делаю, и знаю, по каким правилам идет игра. Дешево я себя не продам, но не хочу тащить тебя за собой. Раз игра началась, ее надо доиграть до конца.

— Ничего не надо доигрывать до конца, Ричер. Это дело твоего выбора.

— Да ты сама не веришь в это.

Ее лицо искривилось в гримасе.

— Не цепляйся к мелочам, лучше подумай о главном.

— Я всегда так делаю. И в этот раз поступаю точно так же.

В этот момент из кухни вышла официантка. Она увидела меня, увидела Нигли, признала в ней ту самую женщину, которую видела прежде; увидела, что мы не катаемся по полу, пытаясь вцепиться в глаза друг другу, и чувство ее вины передо мной мгновенно испарилось. Она наполнила мою кофейную чашку. Нигли заказала чай «Липтон» для завтрака и попросила, чтобы подали кипяток. Мы сидели молча, дожидаясь выполнения заказа. Когда официантка снова оставила нас наедине, Нигли сказала:

— Шеф Деверо — очень красивая женщина.

— Согласен, — подтвердил я.

— Ты уже спал с нею?

— Разумеется, нет.

— Но намерен?

— Допустим, я могу об этом помечтать. Надежда умирает последней, верно?

— Нет. С ней что-то не так.

— Что, например?

— Ее ничем не пронять. У нее три нераскрытых убийства, а пульс как у медведя во время зимней спячки.

— Она служила в военной полиции Корпуса морской пехоты. И всю свою жизнь копалась в той же выгребной яме, что и мы. Тебя волновала бы смерть трех человек?

— У меня уже выработалось профессиональное волнение.

— Она считает, что это дело рук кого-то из Келхэма. А следовательно, это не попадает под ее юрисдикцию. И следовательно, у нее нет роли в этом спектакле. А поэтому она и не может проявлять профессионального волнения.

— Как бы там ни было, но атмосфера нехорошая. Больше мне сказать нечего. Верь мне.

— Не волнуйся.

— Когда я упомянула твое имя, она посмотрела на меня так, будто ты должен ей деньги.

— Не должен.

— Она без ума от тебя. Это я могу сказать точно.

— Ты говоришь это о каждой женщине, которую я встречаю.

— На сей раз это правда. Я же вижу. Ее холодное сердчишко забилось быстрее. Будь начеку, ты понял?

— Ну хорошо, спасибо, — ответил я. — Правда, в данном случае мне не требуется старшая сестра.

— О, хорошо, что напомнил, — оживилась она. — Гарбер интересуется твоим братом.

— Моим братом?

— Да, ходят такие сплетни среди сержантов… Будто Гарбер следит за твоим офисом на тот случай, не будет ли звонка или письменного сообщения от твоего брата. Он хочет знать, существуют ли между вами регулярные контакты.

— А на кой ему это надо?

— Деньги, — язвительным тоном ответила Нигли. — Только это и приходит мне в голову. Ведь твой брат все еще трудится в Министерстве финансов, так? Может быть, у него какие-то финансовые дела с Косово. Значит, в этих делах должны быть замешаны и военачальники, и гангстеры. Может быть, батальон «Браво» как раз и привозит домой деньги для них. Ну ты же знаешь, как отмывают бабки. Или воруют.

— Ну а как это может быть связано с женщиной по имени Дженис Мэй Чапман из городишка в Миссисипи?

— Может, она что-то узнала. Может, она хотела что-то получить для себя. Может, она была подружкой кого-нибудь из батальона «Браво».

Я ничего не ответил.

— Последний вопрос, — сказала Нигли. — Мне остаться или уйти?

— Уйти, — ответил я. — Это мои проблемы. Живи долго и богато.