Мутный продолжал надрывать горло ещё какое-то время, а затем внезапно вспыхнул свет, больно ударив по широко раскрытым глазам. Что-то лязгнуло со стороны ног, а затем послышались шаги нескольких человек.

– Что с ним? – последовал первый вопрос, и было непонятно, кого имели при этом в виду.

– Странно, – пробормотал собеседник. – У объекта все симптомы лучевой болезни, но когда мы его принесли, он был полностью здоров…

– Разберитесь, Фёдор Игнатьевич, – сухо произнёс первый. – Он нужен мне живым. С этим что?

– Слышь, мудень, может, ты мне отсосёшь вначале? – включился в беседу Мутный и по дебильному заржал.

– Ну, здесь налицо героиновая зависимость, – проигнорировав замечание кореша, ответил Фёдор Игнатьевич. – Объект очень продолжительное время сидит на игле, но судя по тому, что уже несколько часов пребывает у нас без дозы, понятие «ломка» ему не знакомо.

– Меня не это интересует…

– Где Лена? – прервал я речь первого.

– Вы бы поберегли силы, молодой человек, – донёсся до меня голос Игнатьевича. – Они вам ещё пригодятся.

Глаза я открыть так и не смог, хотя честно пытался, в них словно песка насыпали. Вообще, моё состояние сильно ухудшилось, по сравнению с тем, каким я очнулся. Хотелось повторить вопрос, но вместо этого меня снова скрутил приступ кашля.

– Да хули вы встали, долбоёбы, он же сейчас подохнет! – закричал Мутный. – Сделай что-нибудь, хуйло, или ты халат просто так напялил? Ай, блядь, убери руки, пидор. Чё за хуйню ты мне вкол…

– Замечательное решение, – похвалил Игнатича первый голос. – А теперь, в самом деле, займитесь основным объектом. Я хочу знать, как он это сделал!

– Но…

– Мне нужен результат, Фёдор Игнатьевич! Вы меня поняли? – с нажимом добавил тот. – Вы не хуже меня должны понимать, почему мы позволили вам и вашей семье оказаться здесь. Найдите решение.

– Да, товарищ Генерал, – не сильно уверенно пробормотал тот.

Их голоса уже звучали так, словно я постепенно от них удалялся, проваливался в какую-то бесконечную трубу. Сейчас даже слов стало не разобрать, сплошной гул…

Сколько времени прошло, прежде чем сознание решило вернуться? Кожа всё ещё зудела, но жжение вроде как прошло. Общее состояние тоже более или менее, по крайней мере, меня перестало трясти от холода. Остался лишь гул в ушах.

Или нет? Кажется, этот гул сторонний, непохожий на тот, что был в голове, прежде чем я отключился. Очень похоже на работу насоса или ещё чего-нибудь механического.

Глаза я открыл на мгновение – опасался, что снова почувствую резь, но вроде тоже обошлось. Зато картина, что я успел за этот момент рассмотреть, навеяла новые размышления.

Паутина труб разного цвета, какие-то вентили… Я что, в котельной? Руки всё ещё привязаны, как, собственно, и всё тело. Отчётливо ощущаются несколько широких ремней, что проходят по груди, бёдрам и лодыжкам. А это означает лишь одно: я всё ещё в плену.

– Эй, есть кто живой? – хриплым голосом позвал я. – Дайте воды.

Кто-то зашуршал совсем рядом, а через какое-то время ко мне прикоснулись. Я открыл глаза и увидел взволнованное лицо Лены.

– Очнулся, – улыбнулась та.

Её лицо выглядело странным, будто после бани или неконтролируемого загара в солярии. Красная, будто варёный рак… Точно, кожа словно обваренная, обожжённая.

– Что случилось? – спросил я, но вместо ответа девушка нахмурилась и приблизила ко мне ухо.

– Я не слышу, повтори громче, – добавила она.

– Что с тобой произошло? – повторил я вопрос хриплым голосом.

– Лучевая, – усмехнулась она. – Точнее, отсутствие радиации и тебя в том числе.

– В смысле? – удивился я невероятному объяснению.

– Я не учёный, хуй знает, – пожала она плечами. – Так местный «халат» сказал.

– Дай воды, – попросил я.

Лена загадочно улыбнулась, а затем продемонстрировала мне свои запястья, закованные в наручники, от которых вниз уходила цепь. Ну а повернув голову немного набок, я смог рассмотреть другой её конец, который обернули вокруг трубы и закрыли на навесной замо́к.

– Мутный где? – вспомнил я о товарище.

– В камере, – усмехнулась та. – Слишком буйный, его к реактору два раза в сутки подвозят. Весь ремнями опутанный, как Ганибал Лектор и обколотый вечно.

– К какому реактору? – последовал очередной вопрос. – Да объясни ты толком, что за хуйня здесь творится?!

– Я ебу? – пожала плечами Лена. – Халат сказал, что у нас радиационное голодание. Мол, организм адаптировался к повышенному фону и в стерильной обстановке мы испытываем симптомы лучевой болезни. Поэтому нас несколько раз в день возят к местному ядерному реактору.

– Так, это уже кое-что, – слегка задумался я.

– Это ещё не всё, – загадочно улыбнулась девушка. – Он назвал нас «Симбионтами». Когда мы находимся рядом, то процесс лечения ускоряется в десятки раз и даже симптомы лучевой возвращаются медленнее. А ещё Тоня жива.

– Да ну на хуй?! У нас получилось?! – я попытался подскочить, но едва не навернулся вместе с каталкой, к которой был привязан.

– Тихо ты, – Лена слегка придержала её, хотя в том не было особой нужды. – Да, получилось, просто восстановление заняло намного больше времени. Теперь они хотят понять этот процесс, так сказать, изучить нас. В общем, Фёдор Игнатьевич просил с тобой поговорить на эту тему.

– У нас будет неплохой шанс съебаться, когда будем возле реактора, – немного помолчав, сказал я.

– Знаю, – улыбнулась в ответ Лена. – А смысл?

– Не понял? – я даже немного приподнял голову, чтобы получше рассмотреть её. – Предлагаешь остаться?

– Почему нет? – пожала плечами она. – Здесь полно еды, есть горячая вода, тепло, безопасно. Доступ к ректору будет постоянным, чтобы мы не страдали от лучевой. Нам даже комнаты могут там обустроить. А взамен нужно всего лишь помочь разобраться в наших способностях.

– Похоже на сказку, – усмехнулся я. – Ты же понимаешь, что нас не отпустят? Мы подопытные крысы и в случае необходимости они нас вскроют, чтобы узнать, из чего мы сделаны.

– Да поебать, – отмахнулась девушка. – Ну вскроют и хуй с ними, мы что, не подыхали ни разу?

– Да как-то… Не знаю, не уверен, что это хорошая затея, – на полном серьёзе задумался я. – А что по этому поводу Мутный говорит?

– Да он их хуями без остановки кроет, они ему колют снотворное или успокоительное, – засмеялась Лена. – Только не догоняют, что оно ему в кайф, потому и орёт белугой каждый раз, чтоб добавили.

– Долбоёб, бля, – заключил я. – Ладно, хуй на него, пусть балдеет пока. С Тоней что?