— И поэтому ваш пёс украл моих детей? — резко сказала фрау Ренате, поднимаясь.

— Я умоляю вас успокоиться, мадам! Нет, нет и нет! Мой непослушный питомец просто-напросто сбежал из лаборатории. Уж не знаю, почему, но он любит менять хозяев… Неисследованные процессы в коре головного мозга… Словом, он унёс вашу девочку в альпийскую пещеру и признал своей хозяйкой, слушаясь её во всём. Кроме, разумеется, одного — он не желал отпускать её домой. И тогда наша бойкая Кри…

«Наша бойкая Кри» с неприязнью покосилась на него, но молодчина Фибах, конечно же, не запнулся и плавно продолжал:

— …поручила моему псу каждый день летать к Нимфенбургскому замку — представляете? — и перенести оттуда к ней в Альпы вашего сына. Она трогательно надеялась, что юный Аксель непременно начнёт её искать и, обуреваемый своими детскими фантазиями, рано или поздно явится в парк. Что и произошло…

Мать подняла на «юного Акселя» глаза, полные слёз.

— Как ты мог так поступить с нами? — медленно вымолвила фрау Ренате. — Как?

Мальчик побагровел и опустил глаза, готовый провалиться сквозь землю.

— Я… боялся, что Кри не найдут… ведь вы не верили мне… и я… — Больше он ничего не сумел пробормотать. Фрау Ренате перевела взгляд на Фибаха:

— Продолжайте, — сказала она.

— Собственно, это всё… — замялся профессор. — Мы, конечно, нашли этого поганца-пуделя и обоих детей — как видите, живых и здоровых. Но вот в чём заминка, мадам. Я, конечно, готов ответить перед законом и выплатить вам соответствующую компенсацию…

— Не надо мне ваших денег, — перебила его фрау Ренате. — Верните моих детей!

— Только это я и пытаюсь сделать, — позволил себе Фибах лёгкое раздражение. — Однако я прошу вас учесть два момента. Первое. Наш центр умышленно расположен в весьма труднодоступном месте. Ближайший вертолёт только через три дня…

— А разве этот ваш пёс не может привезти Акселя и Кри домой?

— Исключено, мадам! Ни он, ни другие мои питомцы даже близко не должны допускаться к населённым местам. Иначе могут произойти новые трагедии…

— Свяжитесь с полицией! Она пошлёт к вам вертолёт!

— Да-да, разумеется, мы свяжемся с ними и будем иметь крупные неприятности, замедлится, если не прекратится, вся работа, и вот тут-то — простите мне этот горький каламбур, мадам, — тут-то и зарыта собака!.. Побегом моего пса сорваны уникальные исследования, которые скоро изменят всю жизнь на нашей планете. Тысячи учёных, политиков, бизнесменов кровно заинтересованы в том, чтобы ничего подобного не случилось. Это всё равно что впервые запустить собаку в космос, а потом узнать, что она захватила управление ракетой и полетела куда ей вздумалось… Понимаете, в какой мы все сейчас панике?

У Фибаха даже голос задрожал. Аксель удивлённо покосился на него: кажется, не лукавит… Он и впрямь в панике, этот скользкий человечек с огромным зонтом и отдельным кабинетом для своего духа!

— Я готова вас понять, — медленно начала фрау Ренате. — Но при чём тут мои дети?

— Да ведь это всё наполовину из-за них! — взорвался Фибах. И тут же осёкся. — Простите, мадам… не из-за них, а ради них. Последние двое суток я вообще не спал… Нам зачастую не удавалось заставить Шворка (так зовут пса) выполнить самую мелкую команду, которую он считал почему-то неприятной для себя. Ещё бы! Полусобака-полуробот, проблем миллион, и все они — впервые за историю мировой науки! А тут восьмилетняя малявка вертит этим чудовищем как хочет, каждый день гоняет его в Мюнхен, будто такси, и он покорно выполняет все её приказы. Все, кроме одного — расстаться с ней! Мы даже не знаем, почему он выбрал именно её из огромной массы людей… Впрочем, тебя, мой мальчик, Шворк тоже неплохо слушается, не так ли? — повернулся он к Акселю.

— Вроде да… — буркнул тот. — Не ссоримся…

— Итак, мадам, ваши дети — хотели они того или нет — сразу сумели сделать больше, чем огромный научный коллектив…

«Врёт, — подумал Аксель с непонятной ему самому уверенностью. — Нет у него никакого коллектива».

— …и огромные капиталовложения…

«Тоже врёт. Это всё колдовство! Хотя… оно у них, кажется, не бесплатное…»

— …и мы умоляем вас пойти нам навстречу!

— Но в чём? — развела руками фрау Ренате. — Чего вы от меня хотите?

— Дайте нам хотя бы три дня спокойно побеседовать с вашими детьми здесь, в Альпах! За это время мы сумеем разобраться во всех загадках, а если нет — значит, никогда не сумеем! У меня есть психологические тесты и специальные методы… конечно, чисто словесные, никаких инъекций или облучений! Завтрашней почтой вы получаете от меня договор и чек. Договор о том, что все собеседования с вашими детьми абсолютно не угрожают их здоровью и нервам. И чек… за каждый из этих трёх дней мы выплачиваем вашим детям… нет-нет, не прерывайте меня! — по сто тысяч евро или долларов, как скажете.

— По сто тысяч! — ахнул Аксель. — Но это же… это же за три дня…

— Триста тысяч, если я не разучился умножать на три, — улыбнулся Фибах. — Ну, тут, конечно, и компенсация за причинённые потрясения, и… скажу откровенно, надежда, что вся эта история не будет предана широкой огласке. Подумайте о будущем ваших детей, мадам! — энергично воззвал он к фрау Ренате. — Мало того что вы сможете потратить эти деньги на их образование и отдых. Это будет только начало! Ими заинтересуются крупнейшие институты мира, их может ждать блестящая карьера в области величайшей из наук — экспериментальной биологии!

— Но… но разве нельзя сделать всё это здесь? В Мюнхене? — пробормотала фрау Ренате. Аксель и Кри видели, что их мать ошеломлена предложением профессора Фибаха. И они могли её понять. Ведь они так небогаты… Но, преглянувшись, оба молча решили, что не скажут фрау Ренате ни слова. Пусть мама решает сама. Фибах заметил этот обмен взглядами и не стал мешкать:

— Нет, мадам, нельзя! Присутствие Шворка необходимо, а для его перевозки у нас сейчас нет условий — он ведь больше слона… Итак, — он вынул из кармана какой-то предмет и потряс им перед экраном, — вот моя чековая книжка. Сейчас на ваших глазах я выпишу чек и вручу его вашему сыну как первый залог головокружительного будущего! — И он выхватил авторучку.

— Постойте! — твёрдо сказала фрау Ренате. — Я должна услышать решение самих детей. Без него ничего не будет! Аксель?

— Я… ну, мам… если ты не будешь слишком волноваться…

— Мы поставим в комнаты детей телефоны! — взвился профессор, чуя победу. — Вы сможете говорить с ними в любое время суток! Раз в день… нет! когда захотите!.. я обеспечу вам видеофонную связь. Я буду предупреждать малейшие их желания, мадам!

— Подождите, прошу вас! Дайте моим детям решить самим. Кри?

Девочка вздрогнула и отвела глаза. Потом медленно подняла их.

— Как Аксель, мамочка, так и я… С ним я ничего не боюсь! И потом… нам будут тебя показывать, правда?