Кстати, этим я и занялся, и никогда не пожалел. Через несколько лет я стал обладателем завидной коллекции русских и советских марок, среди которых были раритетные экземпляры. Например, мне удалось найти первую марку, напечатанную в предыдущем столетии. Я стал заядлым филателистом и коллекционировал, кроме этого, русские денежные купюры и акции, а также военные знаки, ордена и медали русской армии. В Париже, Лондоне, Копенгагене и Вене я прочесывал антикварные лавки, пополняя свою коллекцию, прекрасно сочетая хобби с опасной профессией. Видимо, без особого плана, прогуливаясь по этим антикварным магазинам до встреч со связными из Центра, я имел возможность убедиться, что за мной нет наружного наблюдения. Я всегда прислушивался к советам, которые получил в Карлсхорсте, и тщательно предупреждал наблюдение за собой, особенно перед тем, как предстояла встреча со связными.

Моя подготовка близилась к завершению. Поздно вечером Сергей предложил мне посмотреть советский кинофильм. Мы поехали на его машине в представительство «Совэкспортфильма» в Берлине, где в столь поздний час находился только привратник, «наш человек» в лице сотрудника охраны, и оператор, который демонстрировал ленту. Мы заняли места в небольшом уютном зале. Перед нами был накрыт богатый стол с закусками и бутылка коньяка. Мы смотрели фильм, закусывали и пили. Так же происходило в мои будущие приезды: изысканный ужин и новый советский фильм в качестве «десерта». Мои ведущие офицеры так убивали одним залпом двух зайцев. Идеологически меня подковывали и держали меня в хорошем настроении. Это они ловко придумали.

В качестве маршрута возвращения на Запад я мог выбрать между Копенгагеном, Веной и Брюсселем. «Это проверенные маршруты», – объяснил мне Сергей. Я выбрал Копенгаген, где у меня были знакомые, на которых я мог всегда сослаться для алиби о моем внезапном приезде в датскую столицу. На моем авиабилете не было никаких особых отметок, кроме небольшой описки в моей фамилии. Вместо Туманова там значилось что-то вроде Турнов или Темнов.

В аэропорт Шенефельда я ехал в сопровождении Сергея, хотя, вероятно, поблизости находились сотрудники безопасности. Сергей посоветовал мне убрать паспорт во внутренний карман и передал мне пустой паспортный чехол. При переходе границы он показал свое служебное удостоверение, при виде которого пограничник кивнул, разрешая ему беспрепятственно пересечь границу. Я показал свой пустой чехол, пограничник внимательно изучил «мою» несуществующую фотографию, поставил печать в «паспорт» и разрешил мне пройти в транзитную зону. При оформлении багажа повторилась та же процедура.

Перед вылетом за чашкой кофе я вернул Сергею пустой паспортный чехол. Мы сдержанно попрощались, и я последовал на борт.

В Копенгагене я на день разместился в гостинице скандинавских авиалиний SAS, приобрел фотоаппарат «Nikon» со всеми прилагающимися объективами. Этот аппарат я предпочел камере «Minox» и другим маркам малогабаритных камер из-за личной безопасности. «Nikon» не вызывает подозрений, но придает владельцу респектабельность и великолепно подходит для съемок документов. Позже я не пожалел о своем выборе.

В нашей профессии многое зависит от случая и обстоятельств, если не сказать удачи. Будучи во всех отношениях прекрасно подготовленным, агент может ничего не достичь исключительно из-за того, что судьба не улыбается ему и не протягивает руку. В то же время среднему и посредственному по своим качествам сотруднику контрразведки удается карьера, потому что ему выпадают все козыри. Без особых усилий он приобретает важные источники информации, не подтверждавшиеся ранее «оперативным ресурсом». Коллеги «горят на задании», их высылают из страны, с большим шумом, или арестовывают. А «счастливчик», который никогда не заботился о конспирации, остается незамеченным контрразведкой. Ему почему-то сыплются на голову награды и повышения.

Безусловно, это касается чаще всего офицеров легальных представительств, которые работают по заданию под прикрытием дипломатических и торговых миссий, представительств авиакомпаний и зарубежных фирм. Но им тоже нужна удача. Когда она им выпадает, и они понимают, как с этим обращаться, тогда дело в шляпе.

Как уже сказал, я тоже родился под счастливой звездой.

По завершении первого года работы на «Радио Свобода» я однажды спускался по лестнице из библиотеки в свой отдел и на ступеньках увидел портфель, который кем-то был потерян. Его мог обнаружить любой человек, но почему-то им оказался я. Такого рода находку следовало сдать в службу безопасности. Но из любопытства я открыл портфель и обнаружил в нем немного денег и паспорт на имя Юджина Парта. Еще минуту до этого этот гражданин сидел рядом со мной в библиотеке, перелистывая советские газеты.

Что делать, рассуждал я? Вернуть находку владельцу? Возможно, кто-то проверяет меня на благонадежность и за нарушение предписаний не погладит меня по головке? Так что же делать? Вернуть портфель в службу безопасности, да и все дело? Но если потерпевший потерял портфель случайно, у него возникнут неприятности. Я решил сначала вернуться в библиотеку.

Я удивился неприкрытой радости и явной благодарности Юджина Парта. На его лице был написан страх. Как мог я тогда предположить, что скоро он станет заместителем Макса Ралиса и позже заместит его на посту главного агента ЦРУ на «Радио Свобода»? Его кандидатуру как раз утверждали на эту должность. Потеря портфеля могла серьезно отразиться на будущей карьере.

Вот так состоялось наше почти двадцатилетнее знакомство. Когда в этом была необходимость, я пользовался им в своих интересах или, правильнее сказать, в интересах советской контрразведки.

Другой сотрудник отдела Макса Ралиса, с которым я поддерживал хорошие отношения, был Джордж Перри – поляк и бывший сотрудник военной контрразведки США. Его позднее уволили с «Радио Свобода» из-за серьезного трудового нарушения. Я часто проводил с ним время в Клубе морских пехотинцев в Мюнхене, где мне нравилась царящая там уютная атмосфера элитных заведений. Будучи ангажированным сотрудником Отдела исследований мнения слушателей, Джордж часто интересовался у меня, как я отношусь к той или иной передаче. Как постоянный сотрудник «Радио Свобода», я всегда пытался держаться подальше, считая несправедливым заниматься критикой своих коллег. Но Джордж убеждал меня, что мое мнение останется анонимным и только одной крупицей в многотысячной мозаике мнений, их которых сложится полная картина. Я по-прежнему отклонял его предложения, но так, чтобы не обидеть его и не обременять наши отношения. Однажды он поинтересовался:

«Олег, а ты встречаешься с советскими гражданами?»

«Не дай бог, – отмахнулся я. – Держусь от них подальше».

«Ты неправильно смотришь на вещи, – парировал разочарованный Джордж Перри. – Они не все работают в КГБ. Чего ты боишься? Нам необходимо знать, что они думают о наших передачах. Вот анкета. Пообщайся с советским гражданином и заполни форму. Неплохо будет, если узнаешь имя отчество, фамилию и адрес собеседника. За каждую заполненную анкету, кстати, мы платим гонорар».

Не хочу сказать, что с этого момента я с радостью постоянно опрашивал радостных советских туристов в Германии, но пару раз это случалось. Однажды я представился немецким журналистом и, разговаривая намеренно по-русски с акцентом, взял интервью у известного советского хоккейного вратаря. Я спросил его, помнит ли он передачи «Радио Свобода», и увидел, как он глубоко задумался, ничего не припоминая. Я был уверен, что мне обязательно нужно что-то придумать. Я сам выдумал радиопередачу, которую вратарь якобы слушал, и заполнил анкету своими словами. Отдел исследований радовался, заплатив мне гонорар в двадцать долларов. Позже я убедился, что почти все информанты Макса Ралиса, разбросанные по всему свету, действовали так же. Пользуясь именем существующего советского гражданина и узнав немного о нем самом, возможно было дать волю собственному воображению и получить за это двадцать долларов.