У Виктории сдавило горло, глаза зажгло от подступивших к ним слез.

– Я понимаю, Дмитрий. Я так хорошо тебя понимаю.

– Я знаю. Я видел, что ты с собой делаешь, а своей главной проблемы не замечал.

– Как говорится, в чужом глазу соринку видишь, в своем – бревна не замечаешь. Я тоже поняла, что тебе нужно измениться, намного раньше, чем поняла, что мне нужно сделать то же самое. Ты изменил меня, Дмитрий. Заставил меня хотеть большего. Заставил меня снова начать себе доверять. Я слишком долго ненавидела свои желания, но ты заставил меня по-другому взглянуть на вещи и на саму себя.

– Ты сделала то же самое со мной, Виктория. Если ты меня любишь, разве я могу продолжать себя ненавидеть? Я и так делал это слишком долго. До встречи с тобой я застрял в прошлом и был не способен двигаться дальше.

– Ты не должен себя ненавидеть, Дмитрий, – прошептала она. – Ты лучший из всех, кого я знаю. Это чистая правда.

– Я был всего лишь напуганным мальчишкой, но, когда моя мать посмотрела на меня как на дьявола, я без труда увидел его в себе. Боль и гнев стали моими постоянными спутниками, и мне нужно было найти способ управлять ими, при этом держась за них как за напоминание. Вот почему я стал участвовать в боях без правил – чтобы напомнить себе, что я не заслуживаю жизни без боли.

– Вот почему я двенадцать лет жила так, как жила. Я была одинока и стремилась угодить своему отцу, потому что я не заслуживала, чтобы моя ошибка была забыта. Но с этим покончено. Я поняла, что моему отцу следовало меня любить. Ему следовало винить Натана, а меня всячески утешать, потому что меня обманули и бросили. Но вместо этого отец винил во всем меня. Я не хочу сказать, что в случившемся не было моей вины, но разве я недостаточно заплатила за свою ошибку? Не заслужила того, чтобы начать новую жизнь?

– Думаю, мы оба это заслужили.

– Я люблю тебя, Дмитрий. С тобой я впервые за долгое время почувствовала себя не непутевой дочерью Джеффри Колдера, а просто Викторией.

– Ты не просто Виктория. Ты ураган, который неожиданно ворвался в мою жизнь и перевернул в ней все с ног на голову.

– То же самое я могу сказать о тебе, Дмитрий. Возможно, мы оба не так уж и плохи, раз изменили жизнь друг друга к лучшему.

– Я люблю тебя, Виктория. Когда мать выгнала меня из дома, я отказался от этого чувства и долго никого не любил. И я знал, что меня тоже никто не любил. Так было до встречи с тобой. Сейчас в моей душе больше нет места для гнева и ненависти, потому что меня переполняет любовь к тебе.

– О, Дмитрий. Я тоже безумно тебя люблю.

Обвив руками его шею, Виктория поцеловала его в губы. Ей не было дела до того, что они мешают пешеходам и что на них с любопытством смотрят зеваки. Всего месяц назад она не допустила бы ничего подобного, но сейчас ей было наплевать на внешние приличия.

Потому что она была счастлива. Потому что Дмитрий любил ее такую, какая она есть, а она любила его.

Оторвавшись от ее губ, Дмитрий полез в карман пальто и достал оттуда кольцо:

– Я хочу снова подарить его тебе. На этот раз по-настоящему.

– О…

– Если, конечно, ты не хочешь прозрачный бриллиант. Я не стал бы заставлять тебя носить кольцо, которое тебе не нравится.

– Оно классное. Другого я не хочу, ведь его выбрал для меня ты.

– Чтобы позлить тебя.

– Я знаю, но оно все равно мне нравится. Думаю, что желтый мне действительно подходит.

Дмитрий взял ее левую руку и надел кольцо на безымянный палец.

– Ты выйдешь за меня замуж, Виктория? Ты позволишь мне сделать тебе свадебный подарок в виде «Лондонской дивы»?

По ее щекам покатились слезы, и она принялась вытирать их рукой.

– Я отвечаю «да» на оба вопроса. Но ты должен знать, что «Лондонская дива» мне больше не нужна.

– Я знаю, но должен же я как-то попытаться завоевать расположение своего будущего тестя.

Виктория весело рассмеялась. Она никогда еще не была так счастлива.

– Знаешь, мы с отцом вчера поговорили. Кажется, я начала возвращать его расположение.

– Это ему следовало бы добиваться твоего расположения, а не наоборот, – сказал Дмитрий. – У меня есть для тебя еще кое-что. – Он снова полез в карман и достал оттуда кожаный браслет. – Он твой. Ты была права. Им я привязывал себя к прошлому. Теперь я хочу быть свободным. Единственный человек, которому я позволю связать мне руки, – это ты.

Из глаз Виктории снова полились слезы. Она взяла у него браслет, но убирать его не стала.

– Полагаю, он больше не нужен ни одному из нас.

Дмитрий покачал головой:

– Мне точно нет. Я не хочу, чтобы меня что-то связывало с прошлым. Я хочу жить настоящим и будущим.

Тогда она повернулась и выбросила браслет в урну.

– Я бы с удовольствием бросила его с моста в реку, но мне бы не хотелось, чтобы первые минуты нашей совместной жизни омрачил полицейский.

Дмитрий рассмеялся:

– Да, эта дурацкая вещица не стоит того, чтобы платить из-за нее штраф.

– Ты так считаешь, потому что уже отпустил прошлое. – Виктория положила ладонь ему на грудь: – Здесь произошли перемены.

– Да, и за это я должен благодарить тебя.

– Ты сделал то же самое для меня. Теперь моя очередь благодарить тебя, клясться тебе в вечной любви и…

Ей не удалось договорить, потому что в следующее мгновение Дмитрий накрыл ее губы своими. Она чувствовала, что он полностью расслаблен, словно с его плеч свалился тяжелый груз.

– Я, конечно, не принц. Наверное, тебя это немного расстраивает.

– Нисколько. Лучше быть с дьяволом, которого ты любишь, чем с принцем, которого ты не любишь.

– Я рад, что ты так считаешь.

Виктория поцеловала его в губы:

– Наверное, нам следует найти какое-нибудь уединенное местечко. Если я ничего не путаю, когда я делала тебе предложение, ты предложил мне снять платье.

– Я это смутно припоминаю.

– Я знаю, что тогда была несговорчивой, но сейчас я стала более покладистой.

– Не надо быть слишком покладистой, Виктория. Я люблю, когда мне бросают вызов.

– Ты давно перестал выступать на ринге, но ты не перестал быть борцом.

Он рассмеялся:

– Возможно. Но с тобой я не буду бороться.

– Рада это слышать. Потому что отныне ты принадлежишь мне. Безраздельно и навсегда.

– Ты даже представить себе не можешь, как много для меня значат эти слова.

– Представляю. Потому что они так же много значат для меня самой.

– Теперь мы принадлежим друг другу.