– Мне очень неудобно перед вами, но клиенты – собственники квартиры на Шоссейной – по семейным обстоятельствам решили квартиру не продавать.

– А? Я нэ поняль? – услышала в ответ я.

– Сделка не состоится. Клиенты передумали. Приезжайте, забирайте деньги, которые вы внесли, – пояснила я. Последовала некоторая пауза, и дальше я услышала в ответ следующее.

– Ты мнэ ее продашь! – стихийно перешел на «ты» кавказец. – Думаешь, са мной можна играть в игры? Хочэшь жить – угавары хазаина!

– Что? – онемела я.

Тон моего кавказца совершенно изменился, он стал каким-то грубым, голос – низким и угрожающим. Он тяжело дышал, а я почувствовала, как спина покрывается маленькими капельками пота. До этого момента самая криминальная ситуация в моей практике завершилась в кабинете начальника ЖЭКа почти два года назад, и общаться с русскими бандитами, честно говоря, было не так страшно, как сейчас. Кавказец был другим. От него можно было ожидать чего угодно. Мысли в голове принялись скакать. Воображение бесконтрольно рисовало то ужасные картины кражи детей, то взрывы домов.

– Я тут сэрьезно гавару! Мнэ эта квартыра нужна. Ты мнэ ее продашь!

– Не продам, – с усилием выдавила я. – Это не в моих полномочиях.

– Я тэбэ пэрезвоню, – бросил кавказец зло и отключил связь.

Я сидела оторопевшая и напуганная и не знала, что вообще предпринять. Паника заполнила меня доверху, сердце ушло в пятки и осталось там же. Я долго еще тупо смотрела в одну точку, пытаясь собраться с мыслями, а потом вздохнула и позвонила Игорю. Кому же еще?

– У меня проблемы, – коротко сказала я и разрыдалась.

Итак, лишь только в Первопрестольной чуть осела пыль от террористического взрыва в Печатниках, я сама стала объектом угроз и шантажа. Работая риелтором, вы можете в любую минуту оказаться втянутым в неприятности. Это – поправка на риск, коэффициент опасности для жизни. Все риелторы так или иначе напарывались на что-нибудь подобное. Я напоролась на кавказцев.

– Ты хоть понимаешь, что это такое? – кричал на меня Игорь.

– Ни черта не понимаю.

– Ты звонила ему или он тебе? – спросил он, присев на диван. – Только этого нам сейчас не хватает.

– Я ему звонила.

– Откуда? Отсюда? А ты слышала в трубке перед началом разговора какие-нибудь щелчки? Посторонний шум? Сколько ты с ним говорила по времени? – Игорь задавал мне вопросы, которые ставили меня в тупик.

– Я звонила из офиса.

– Только из офиса? Точно? – прищурился он.

– Точно. Совершенно точно, – заверила я его. Это было правдой, хотя обычно я совершенно беспечно относилась к собственным звонкам. Домашние телефоны риелтора указываются часто в рекламе, даются как вторые номера. Мобильность и телефонная доступность риелтора – залог его успешной работы. Но именно в этот раз, именно в тот момент вся реклама шла лишь на офисный телефон. Мой домашний номер тогда уже был «забанен» газетой «Из рук в руки», они блокировали рекламу на номера, которые появлялись в газете слишком часто. Так что в тот раз действительно мой домашний номер не появлялся в поле зрения моего кавказца.

– Хорошо, – чуть успокоился Игорь. – Это хорошо. Теперь ты звони ему только из уличных автоматов.

– Он сказал, что сам перезвонит, – нахмурилась я. – В офис. Я ждала два часа, он не перезвонил.

– Он играет. Он будет тебя выматывать. Ты не должна ему это позволить. Позвони, скажи, что тебя в офисе не будет и ты сама ему перезвонишь. Я дам тебе диктофон. Запишешь ваш разговор.

– Игорь! Откуда ты… все это знаешь, – вытаращилась я на него.

Игорь сидел на диване, напряженный и собранный, бормотал что-то, просчитывая ходы.

– Имел я дела с этим братом.

– С кавказцами?

– С чеченцами в моем случае. Как и в твоем, – кивнул он.

Выяснилось, что на заре девяностых, когда он был совсем еще юным молодым специалистом в крайне востребованной и редкой области современных технологий, одним из клиентов его фирмы также стало одно ООО – компания, которую возглавляли лица этой самой национальности. Игорь тогда был молод и не пуган (прям как я), и, когда ему и его партнеру предложили в обмен на поставку, наладку и установку крупного полиграфического комплекса на юге России расплатиться автомобилями «Жигули» в количестве двадцати штук, он согласился. Тогда, знаете, денег не было ни у кого, зато были ресурсы, так что бартер осуществлялся повсеместно. Вагон ртути меняли на две баржи металла, здание казино – на четыре фуры с пивом «Хайнекен». Махнемся не глядя? В общем, техника была оплачена деньгами, а остальные комиссионные, как и договаривались, были выплачены автомобилями. После оформления документов на транзит и доставку автомобилей на стоянку партнеры неожиданно потребовали мзду за «безопасность» в размере половины стоимости автомобилей.

– Вы спятили? – закричали в один голос Игорь и компаньон. – Мы уже выполнили ваш контракт.

– Вы не поняли, – пояснили партнеры. – Речь идет о безопасности груза и о вашей личной безопасности.

– Что-о? – ахнул Игорь, а компаньон просто послал заказчиков подальше.

В ту же ночь уже принадлежавшие им автомобили были взорваны на той самой «охраняемой стоянке». Преступление освещалось прессой, телевидением, тоже звучала фраза «кавказский след», но на этом дело и кончилось. В конце концов, никто же не погиб, верно? Чего ж рыдать и тратить правоохранительный ресурс.

– А ты пробовал с ними разобраться? – спросила я, открыв рот.

– Пробовал, – грустно кивнул Игорь, и я сразу поняла, откуда у него такой богатый опыт ведения переговоров.

– И как?

– Денег вернуть не смогли, но живы остались, – хмыкнул он. – Но это было давно и неправда. А в твоем случае мы будем действовать иначе.

– Как?

– Мы пойдем в РУБОП.

О том, что существуют такие органы правопорядка, как УБЭП, РУБОП и всякие прочие службы собственной безопасности, наивная чукотская риелторша Таня, конечно же, не знала. Не имела о них ни малейшего представления. До этого если мне и приходилось сталкиваться с представителями правоохранительных органов, то только в паспортных столах, где нужно было дать денег, чтобы побыстрее вернули-взяли паспорт с прописки. Когда-то вся ответственность за процедуру перерегистрации с места на место лежала на людях. Сейчас все проще – приходишь на новое место прописки, сдаешь документы в паспортный стол, и все, свободен. Все-таки что-то меняется к лучшему.

Так вот, когда Игорь сказал мне, что нужно идти в какой-то страшный РУБОП, я сначала хотела было отказаться. Возникло желание забраться под одеяло и никогда оттуда больше не вылезать. Однако, после некоторого размышления, я подумала, что, уподобляясь страусу, могу попасть в крайне затруднительное и уязвимое положение. Поэтому я, во-первых, согласилась идти на улицу и звонить кавказцу, а уже после этого, со всей душой, была готова идти куда угодно.