— А чисто теоретически, если произойдёт обмен душами, могут ли перемещённые души получить доступ к такой заблокированной памяти?

На удивление, клятва вопрос пропустила. Наверное, сработала моя внутренняя убеждённость, что это очень важно для меня, а то, что таким образом я могу кого-то навести на раскрытие тайны, преградой не послужило. Возможно, потому, что моими собеседниками сейчас были не люди, а фамильяры, которым положено хранить секреты?

— Донья, я же вам только что сказал: к душе привязывается, с ней и уходит. Если чисто теоретически такой обмен случится, то ни одна, ни вторая душа не получат доступа к чужим заблокированным участкам ни при каких условиях.

Бернар говорил убедительно. Но я подозревала, что он заблуждается. Слишком быстро я изучала заклинания, чтобы это могло быть случайностью. Они словно «вспоминались», то есть восстанавливались. С нуля бы так не получилось. Мне пришлось бы набирать годы и годы тот набор, который я получила за дни. А это значит, что остаются какие-то следы, к которым можно зацепиться и вытащить остальное. Только нужно знать, к чему цепляться.

— Как интересно… А почитать об этом я могу?

Горгульи переглянулись. Альба чуть приподняла крылья. Но Бернар еле заметно качнул головой и проскрипел:

— Донья, а клятва? Для работы в библиотеке нужна клятва.

— У нас переходный период, — заметила я. — Старые клятвы уже недействительны, а новых пока не придумали. Кстати, клятву я давала при поступлении в теофренийский университет, а сейчас не прошу ничего запрещённого, не так ли?

— Как сказать донья, как сказать, — Бернар был непреклонен.

Но мне тоже не хотелось давать лишних клятв. По мне, их и без того на мне хватало. Не знаю, удалось бы убедить горгулий, если бы не вернулся Рауль, да не один, а с Альваресом. Оба сеньора тащили по солидному мешку, явно готовясь глушить бомбу.

— Не корпус, а проходной двор, — слова Альбы прозвучали так тихо, что не приходилось сомневаться: она рассчитывала, что услышу только я, потому что у Сиятельных слух обострённый. — Только-только дали доступ сеньору Раулю, а он уже кого попало таскает.

— Никогда не думал, что здесь побываю, — восхищённо сказал Альварес.

— Донья, надеюсь, для этого вы не станете проводить экскурсию? — сварливо спросила Альба, которой новый визитёр явно понравился не больше, чем мне.

— Я думаю, ему не до экскурсии: он пришёл вас спасать, — напомнила я и с удивлением обнаружила, что горгульи умеют не только бледнеть, но и краснеть. Во всяком случае Альба заметно порозовела, поняв, что позволила себе не просто бестактность, а нападение на того, кто предложил помощь.

— Почему вы стоите у входа, сеньоры? — пропищала она, пытаясь скрыть смущенье. — Время не терпит.

— Альба, Бернар, разрешите вам представить моего друга, Хосе Игнасио Альвареса, — церемонно сказал Рауль, — Надеюсь, с вашей стороны не будет возражений, если он поможет мне поставить стазис на взрывной артефакт Сиятельных.

— Разумеется, сеньор Рауль, — торопливо ответил Бернар, не забыв укоризненно посмотреть на Альбу. — Мы рады познакомиться с вашим другом.

— А уж как я рад знакомству, и не передать, — сказал Альварес, подбросил на руке мешок и спросил: — Так куда нам идти? Время действительно не терпит.

Пошли мы все вместе хотя Рауль галантно предложил подождать их наверху, напомнив о влиянии артефакта. Но я отказалась. Очень уж было интересно и как будут ставить стазис, и встанет ли он вообще. Слишком многое зависело от того, удастся ли реализовать мою идею. Слишком многие пострадают, если ничего не выйдет.

К влиянию артефакта Альварес оказался не готов совершенно. Уж не знаю, что ему говорил Рауль — а в том, что предупреждение было, я не сомневалась — но мой куратор, быстро шагнув вперёд, столь же быстро шагнул назад, прижав к лицу руки в попытках сдержать тошноту. При этом он чуть не сбил меня с ног, что его сразу же привело в чувство.

— Катарина, прошу меня простить.

— Прощу, если вы поможете Раулю, а не будете стоять в дверях, —ответила я.

Тем временем принц достал из мешков несколько артефактов и принялся что-то по ним определять, вычерчивая мелом намётки будущего рисунка, неправильного многоугольника, в углах которого встали кристаллы на специальных подставках.

Второй раз воздействие артефакта оказалось не столь выбивающим из колеи, возможно потому, что я была занята делом: участвовала в расстановке кристаллов и в начертании вокруг них рун мелом, чтобы ускорить работу. Да, конечно, за мной проверяли, но исправили только в одном месте. Затем руны были соединены между собой в сложный рисунок, и всю эту красоту мы в три кисточки старательно обводили зельем, которое принесли Рауль с Альваресом. Линии у меня выходили на удивление чёткие и аккуратные. Наверное, сказывалась память тела, потому что я раньше рисованием не увлекалась и руку набить никак не могла.

Обводили мы долго: время от времени кто-нибудь из нас выскакивал из комнаты, чтобы отдышаться и выпить воды, которую приносили сердобольные горгульи. После чего с новыми силами возвращались к работе.

Законченный рисунок неожиданно засиял мягким золотистым светом, что меня встревожило, но Рауль лишь удовлетворённо кивнул, показывая, что всё идёт по плану. Порошком, который тоже извлекли из мешка, обсыпали рисунок уже не столь аккуратно, больше следили за равномерностью нанесения, чем за точностью. Альварес со своими дёрганными движениями так вообще походил на сеятеля, а не на мага. Был он уже бледно-зелёным и держался наверняка из последних сил. Я тоже дышала через раз, но это не очень-то помогало: отвратительно воздействие артефакта шло словно изнутри, вызывая желание всё бросить и убежать.

Рауль ещё раз прошёлся, проверил рисунок, досыпал порошка в паре мест и лишь потом начал читать заклинание, длинное, тягучее и сопровождающееся множеством пассов. Судя по тому, что я его не запомнила, Эстефания заклинанием стазиса не владела. А если владела, то точно не таким.

Свечение с рисунка переползло на кристаллы, они вспыхнули, словно факелы, и накрыли светом уже взрывной артефакт, после чего тот перестал мигать и гудеть, а также создавать толпы гадких мурашек и вызывать тошноту.

— Получилось? — неверяще спросила я.

— Разумеется, получилось, Катарина, — снисходительно ответил Альварес. — Не зря же мы с Раулем столько высчитывали и вымеряли.

Положим, вымерял в основном Рауль, а мой куратор в это время только и