Подозреваемый кинулся наутек.

Дженеро повалился на землю, и овчарка принялась лизать ему лицо.

Уиллис наконец выбрался из спального мешка, Эйлин Бёрк застегнула блузку и пальто и подтянула колготки, а Хоуз, влетевший на всех парах в парк, поскользнулся возле третьей скамейки и чуть не сломал себе шею.

– Стоять! Полиция! – заорал Уиллис.

И тут случилось настоящее чудо. Подозреваемый застыл как вкопанный и спокойно дождался Уил-лиса, который подбежал к нему с оружием в руках. Лицо детектива было все перемазано губной помадой.

* * *

Подозреваемого звали Алан Перри.

Ему зачитали права, и Алан согласился говорить без адвоката, несмотря на то что адвокат в участке имелся на случай, если в нем возникнет необходимость.

– Где ты живешь, Алан? – спросил Уиллис.

– Буквально за углом. Между прочим, я вас, ребята, всех знаю. Постоянно вижу. Вы что, меня не узнаете? Я же тут, за углом живу.

– Вы его знаете? – повернулся к коллегам Уиллис.

Детективы покачали головой. Они стояли вокруг Алана: торговец баранками, две монахини, влюбленная парочка и рыжий здоровяк с седой прядкой, у которого дико ныла подвернутая нога.

– Скажи-ка, Алан, почему ты пытался убежать?

– Услышал выстрел, – пожал плечами паренек. – У нас в районе, когда поднимается пальба, лучше брать ноги в руки и бежать.

– Кто твой подельник?

– Какой «подельник»? – недоуменно посмотрел на детектива Алан.

– С которым ты вступил в сговор.

– Какой еще «сговор»?

– Сговор с целью убийства, – ледяным тоном ответил Уиллис.

– Чего?! – взвился задержанный.

– Не валяй дурака, Алан, мы калачи тертые.

– Слушайте, вы не того взяли. – Паренек испуганно переводил взгляд с полицейского на полицейского.

– Как вы собирались делить добычу?

– Какую еще «добычу»? – пролепетал подозреваемый.

– В жестяной коробке.

– Слушайте, да я ее вообще в первый раз вижу.

– Значит, так, Алан, – строго произнес Уиллис, – хватит нам лапшу на уши вешать. В этой коробке тридцать тысяч долларов.

То ли Перри оказался слишком умен и потому не попался в расставленную детективом ловушку, то ли он не знал, что в коробке должно было лежать пятьдесят тысяч. Паренек просто покачал головой и промолвил:

– Ничего я про добычу не знаю. Меня просто попросили принести из парка коробку. Я это и пытался сделать.

– Кто тебя об этом попросил? – подался вперед Уиллис.

– Здоровый такой блондин со слуховым аппаратом.

– Неужели ты всерьез рассчитываешь, что я в это поверю? – фыркнул детектив.

Эта фраза являлась сигналом к началу спектакля, который детективы уже неоднократно разыгрывали перед подозреваемыми. «Сбавь обороты, Хэл», – вступил в игру Мейер. Он тоже произнес условную фразу, дававшую Уиллису понять, что Мейер готов взять на себя роль его антипода. Уиллису предстояло разыгрывать из себя мерзавца и негодяя, пытающегося всеми правдами и неправдами повесить дело на бедного, несчастного Алана Перри, тогда как Мейеру предстояло изображать отеческое сочувствие. Остальным детективам (в том числе и Фолку из восемьдесят восьмого участка, знакомому с правилами игры и нередко пользовавшемуся аналогичным приемом у себя на работе) отводилась роль бесстрастных и объективных хористов из древнегреческой трагедии.

Даже не посмотрев на Мейера, Уиллис проворчал:

– Что значит «сбавь обороты»? Этот гопник нам пока ни слова правды не сказал!

– А вдруг его действительно попросил о помощи какой-то блондин-здоровяк со слуховым аппаратом? Может, не будешь его перебивать? Дай ему самому рассказать-то.

– Ага, а если он скажет, что его попросил забрать коробку полосатый слон в розовый горошек, ты ему тоже поверишь? – насмешливо произнес Хэл. – А ну говори, козлина, кто твой подельник!

– Да нет у меня никакого подельника! – взвизгнул Перри. Повернувшись к Мейеру, он умоляюще произнес: – Не могли бы вы объяснить ему, что у меня нет подельников?

– Хэл, давай ты успокоишься, – миролюбиво произнес Мейер. – Ну, слушаю тебя, Алан, рассказывай, как все было.

– Я шел домой, когда…

– Откуда шел? – рявкнул Уиллис.

– Что?

– Я спрашиваю, откуда ты шел?

– От своей девушки, – промямлил паренек.

– Где живет?

– Тут за углом. Буквально напротив моего дома.

– Что ты у нее делал?

– Ну как… – замялся Алан. – Сами знаете…

– Ничего мы не знаем! – отрезал Уиллис.

– Ради бога, Хэл, – всплеснул руками Мейер, – человек имеет право на личную жизнь или нет?

– Спасибо, – с чувством промолвил Перри.

– Итак, Алан, ты пошел в гости к своей девушке, – мягко произнес Мейер. – В котором часу это было?

– Примерно в половине десятого. Мать у нее уходит на работу в девять, так что я пришел в девять тридцать.

– А сам-то что, безработный? – прорычал Уиллис.

– Да, сэр, – кивнул Перри.

– Твое последнее место работы? Ты вообще хоть где-нибудь когда-нибудь работал?

– Видите ли…

– Хватит вилять! Отвечай на вопрос! – гаркнул Уиллис.

– Да дай ты ему хоть слово вставить, Хэл! – воскликнул Мейер.

– Ты разве не видишь, что он уходит от ответа?

– Ты говорить ему не даешь! Давай, Алан, рассказывай, – ласково промолвил Мейер.

– У меня была работа, но я уронил яйца.

– Чего?

– Я работал в подсобке продуктового магазина на Восемнадцатой улице. Короче, привезли нам как-то яйца, я взял две коробки, потащил их в холодильник, а по дороге уронил. Меня и уволили.

– И долго ты проработал в том магазине? – уточнил Мейер.

– Я устроился туда сразу, как окончил школу.

– А школу когда окончил? – раздраженно осведомился Уиллис.

– В прошлом июне.

– Аттестат хоть получил? – В голосе Хэла слышалось пренебрежение.

– Да, сэр.

– Чем занимался после того, как тебя поперли из продуктового?

– Ничем. – Перри пожал плечами.

– Сколько тебе лет? – поинтересовался Уиллис.

– Скоро девятнадцать… Какое сегодня число?

– Сегодня девятое.

– Девятнадцать мне будет на следующей неделе. Пятнадцатого марта.