– Да, предстоит очередное расследование, но я знаю, что мы ничего не найдём. Мы терпим поражение, расследуя такие дела.

– Это как? Ты же вроде раскрываешь все преступления.

– Я тебе, кажется, говорил, что пошла целая цепочка с убийствами, где убийцу нельзя найти, ибо они все мертвы рядом со своими жертвами. Жертвы тоже убийцы, которые убили в ответ убийцу, а тот тоже может считаться жертвой. В общем, замкнутый круг. Полицейским вроде меня остаётся только убирать трупы и составлять отчёты.

Милена посмотрела на отца, словно он ей поведал совершенно дурацкий анекдот.

– Что ты рассказываешь? С тобой всё хорошо?

– Не совсем, – ответил откровенно Грачев, машинально преступив свою клятву не  грузить дочь своими проблемами. – Могу дать тебе почитать досье, оно где-то лежит… Сейчас поищу.

Милена судорожно схватила отца за локоть, когда тот привстал, чтобы потянуться за бумагами.

– Не надо. Это меня не касается.

– Как тебе будет угодно. – Обрадовался Грачев, понимая, что не придётся копаться в кейсе. Ему хватало того, что Милена теперь на шаг от того, чтобы разорвать отношения с Максимом. Кто угодно, только не он. Милена слишком хороша для него.

       Глава 27

Через два дня Милена и Макс прогуливались по городу. Максим ходил бодро и быстро, несмотря на протесты Милены, которая опасалась ухудшения самочувствия. Шишка не была заметна из-за давно нестриженых волос, но ей было бы спокойнее, зная, что голову защищает бинт. Но Макс отмахивался от её опасений и смело поступил по своему велению.

Они о чём-то заболтались и не замечали ничего вокруг. Милена, кажется, забыла о своих страхах. Максим не подавал ей никакого повода для беспокойства, если забыть о снятой повязке и чересчур оживлённом поведении. И она решила, что видимо на неё оказывает пагубное влияние предсвадебная суета. И тут случилось нечто ужасное, перещеголяв любые опасения.

Максим ойкнул, держась за ушибленное место, и упал. По телу проходила судорога. Изо рта Макса шла мутная белая пена со зловонным ароматом, а глаза бешено вращались в хаотичном порядке. Ноги и руки выделывали какой-то неведомый пароксизм. Туловище то поднималось, то опускалось.

Милена, глядя на это, испуганно плакала. Ей хотелось помочь, но ей не давала сделать это неведомая стена. Возле неё оказался священник в чёрной рясе с большим крестом на груди, который проходил рядом. Голова была ничем не накрыта и задорно сверкала под солнцем. Он махнул на Макса несколько капель священной воды, как будто радовался тому, что увидел. Вера его была непреклонной долгие годы, но увидеть то, о чём больше говорилось – чем не удача?

– Что вы творите? – недоуменно закричала на него Милена.

– Да он же одержим дьяволом. – Отметил он, в большей степени, для самого себя.

– Да как вы можете такое говорить! – шикнула на него Милена, злясь на него в достаточной мере, чтобы забыть о том, что она всегда испытывала душевный трепет как от церкви так и от служителей богу. За это стоило благодарить Сару.

– Ну, а почему он тогда бьётся в судорогах?

Священник не испытывал обиды на девушку за резкий выпад. Он хотел добавить «Прошу прощения», но его слова теперь тонули в безумном крике из горла Макса. В очках священника стали появляться трещины, после чего линзы рассыпались. Дальнейшее ему плохо виделось, зато прекрасно слышались стоны и безумные вопли, исходящего от одного человека. Он покачал головой, словно показывая, что он был прав.

Милена бросилась к ослеплённому богослужителю, хватаясь за длинный рукав чёрного одеяния.

– Помогите же чем-нибудь!

– Девушка, я не знаю, что делают в подобных ситуациях, но попробую молитвы. Вода на его не действует, как видите. Сейчас только вспомню, мне надо сосредоточиться.

Священник сначала зашевелив губами беззвучно, но потом прибавился и голос, который свидетельствовал, что усилия прошерстить в закоулках памяти приносят слабый результат.

Милена потеряла интерес к нему, вновь уставившись н Максима, чьи конвульсии не думали утихать. Насколько она знала, это слишком сильно для приступов эпилепсии, но и того у Максима не было. Страшные догадки Милена старалась выкинуть и головы, лихорадочно обдумывая план действий.

То, что произошло дальше – не мог ожидать никто. Священник, видимо, припомнив одну из многочисленных молитв, стал начитывать. Он не успел дойти до пятой строчки, как его отбросило на дорогу. По дороге как раз ехал грузовик. Раздались крики прохожих и зевак, визг тормозов и удара тела.

Милена медленно повернулась, понимая, что только что случилось непоправимое. Грузовик впечатался в фонарный столб, а священник… Точнее, его тело лежало под машиной возле задних колёс. С одной ноги слетел ботинок, и он лежал у овощного магазина.

Из кабины грузовика никто не выходил, что могло свидетельствовать о том, что и водителю не повезло. Некий мужчина средних лет, одетый буднично, вышел из небольшой толпы, поднялся по ступеньке и заглянул в окно.

– Он живой! – крикнул он толпе. И все загалдели: кто-то возмущался, кто-то давал советы, а несколько человек бросились под машину осматривать погибшего.

Милена стала словно заворожённая. Теперь она убедилась в правоте отца, и сердце быстро застучало. Ей едва хватило сил, что повернуться обратно к Максу. Его конвульсии уже прекратились, и он лежал так, словно спит и видит хороший сон, о чём свидетельствовала блаженная улыбка. Она почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

«Черт, завтра я должна выйти замуж за него» – от окончательного осознания она едва не упала без чувств.

Из собравшейся толпы на противоположной стороне улицы к ним подошла женщина лет. Она подступила к Максиму, бросая на ходу осуждающий взгляд на застывшую Милену. Из недр её большой дамской сумки на свет появился бутылочка коричневого цвета. Открыв её, она подставила под нос Максу.

Бутылка едва не вылетела из рук: Макс сначала нахмурился, а потом рукой резко отодвинул флакончик. Женщина удовлетворенно посмотрела на него, попутно пряча своё средство.

– Вот вы и очнулись. Вам не помешало бы носить с собой нашатырный спирт.

Максим тупо осматривал происходящее вокруг, от чего слова доброй самаритянки прошли мимо внимания.

– Что случилось? – и он указал рукой на хаос, созданный им несознательно.

Милена не могла вымолвить и слово: язык приобрёл чугунную тяжесть. И вновь на помощь пришла всё та же женщина, которую покоробила неблагодарность, о чём свидетельствовал изменившийся тон. В нём проскальзывали металлические нотки.

– Священник попал под грузовик. Водитель, говорят, сильно травмировался. Ожидаем скорой. А вы как себя чувствуете?

– А? – Максим по-прежнему