Жанетт уставилась на кипы бумаг на письменном столе.

Тысячи листов досье на сотни потенциальных преступников.

Она решила еще раз просмотреть кипы судебных решений и записей допросов.

По прошествии трех часов ей удалось обнаружить кое-что интересное. Жанетт встала, вышла в коридор и постучала по косяку двери в кабинет Йенса Хуртига:

– У тебя найдется минутка?

Он обернулся к ней, и она ответила улыбкой на его вопросительный взгляд.

– Пойдем ко мне, – сказала она.

Они уселись с двух сторон от ее письменного стола, и Жанетт протянула Хуртигу папку.

Открыв ее, Хуртиг посмотрел на Жанетт с удивлением:

– Карл Лунд стрём? Так ведь это его мы накрыли с детской порнографией в компьютере. Зачем он нам понадобился?

– Сейчас объясню. Карла Лундстрёма уже допросили в управлении, и в протоколах, которые перед тобой, он подробно описывает, как надо действовать, если хочешь купить ребенка.

– Купить ребенка? – с явным интересом переспросил Хуртиг.

– Да. И Лундстрёму известны все детали. Он называет точные суммы, утверждая, что сам участия в таких делах не принимал, но знает нескольких людей, которые покупали детей.

Хуртиг откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул:

– Черт возьми, любопытно. Какие-нибудь имена есть?

– Нет. Но материал по Лундстрёму еще не полон. Параллельно с допросами проводится судебно-психиатрическая экспертиза. Возможно, психологи, которые как раз сейчас с ним беседуют, сумеют рассказать нам больше.

– Что-нибудь еще? – спросил Хуртиг, просматривая кипы бумаг.

– Да, еще несколько моментов. Карл Лундстрём ратует за кастрацию педофилов и насильников. Однако между строк читается, что он считает это недостаточным. Кастрировать следует всех мужчин.

– Не слишком ли это притянуто за уши? – Хуртиг закатил глаза. – Ведь в наших случаях речь идет о маленьких мальчиках.

– Возможно, но есть еще кое-что, почему мне хочется его проверить, – продолжила Жанетт. – Имеется закрытое дело об изнасиловании ребенка, избиении и лишении свободы. Семь лет назад. Заявившей на него девочке было четырнадцать лет, ее зовут Ульрика Вендин. Угадай, кто закрыл дело?

– Полагаю, прокурор Кеннет фон Квист, – ухмыльнулся Хуртиг.

Жанетт кивнула:

– Ульрика Вендин числится проживающей в Хаммарбюхёйден[30], и я предлагаю как можно скорее поехать туда.

– О’кей… Что еще?

Он смотрел на нее с откровенным нетерпением, и она поддалась искушению помедлить с ответом.

– Жена Карла Лундстрёма работает зубным врачом.

– Зубным врачом? – явно не понимая, переспросил он.

– Ну, жена Лундстрёма зубной врач, иными словами, он мог иметь доступ к лекарствам. Нам известно, что по крайней мере одну из жертв отравили обезболивающим препаратом, используемым зубными врачами. Ксилокаином адреналином. Один к одному. Не удивлюсь, если анализы покажут, что кровь Крылова тоже содержит его следы. Короче говоря, все это вполне может быть взаимосвязано.

Хуртиг отложил папку и встал:

– Ладно, убедила. Лундстрём представляет для нас интерес.

– Я позвоню Биллингу, и будем надеяться, что он сможет убедить прокурора организовать допрос.

Хуртиг остановился в дверях и обернулся:

– Неужели действительно необходимо вовлекать фон Квиста? Мы же пока просто побеседуем для начала, прозондируем почву.

– Увы, – ответила Жанетт, – поскольку он уже возбудил судебное преследование, его надо хотя бы проинформировать.

Хуртиг вздохнул и ушел.

Она позвонила начальнику отделения Деннису Биллингу, тот оказался на удивление сговорчив и пообещал сделать все возможное, чтобы убедить прокурора. Потом она позвонила следователю из Государственного полицейского управления Ларсу Миккельсену.

Жанетт изложила свое дело, но когда она назвала имя Карла Лундстрёма, Миккельсен засмеялся.

– Нет, тут что-то не сходится. Он не убийца. Мне доводилось иметь дело со многими убийцами, я их чую. Этот человек болен. Но он не убийца.

– Вполне возможно, – сказала Жанетт. – Но мне надо узнать побольше о его контактах по части торговли детьми.

– Лундстрём изображает, будто знает многое о том, как это происходит, но я не уверен, что ты сможешь добиться от него чего-нибудь путного. Эта деятельность носит международный характер, и даже если ты обратишься в Интерпол, тебе едва ли стоит надеяться на их помощь. Поверь мне, я занимаюсь этим дерьмом уже двадцать лет, и дальше попыток у нас дело не идет.

– Откуда у вас такая уверенность, что Лундстрём не убийца? – спросила она.

Он откашлялся.

– Конечно, все возможно, но если бы ты с ним встретилась, ты бы поняла. Тебе стоит поговорить с психологами из отдела судебной психиатрии. Они обратились за консультацией к некой Софии Цеттерлунд. Но обследование едва успело начаться, так что тебе лучше денек-другой повременить, прежде чем связываться с Худ д инге.

Они попрощались.

Терять Жанетт было нечего – возможно, психолог и сумеет что-нибудь добавить, пусть даже мелкую деталь. Такое уже случалось. Похоже, действительно стоит позвонить этой Софии Цеттерлунд.

Однако рабочий день уже давно закончился, и Жанетт решила подождать с телефонным разговором. Пора ехать домой.

Из машины она позвонила Оке и спросила, есть ли дома еда. Выяснилось, что мальчики поели пиццы, а морозилка пуста, поэтому Жанетт остановилась на бензоколонке возле Глобена[31]и съела две сосиски гриль.

Воздух был теплым, она опустила стекло и впустила свежий ветер, ласково обдувавший ей лицо. Припарковавшись перед домом, она пошла через сад, чувствуя запах свежескошенной травы, а когда завернула за угол, увидела Оке, сидящего на террасе с бутылкой пива. После работы на неровной и каменистой почве он был весь потный и грязный. Жанетт подошла и поцеловала его в небритую щеку.

– Привет, красавчик, – сказала она по старой привычке. – Как ты чудесно все сделал. Это было действительно необходимо! Я видела, как они пялятся из-за забора. – Она кивнула на соседский дом, изобразив, будто ее тошнит. Оке со смехом закивал головой.

– Где Юхан?

– Пошел с приятелями поиграть в футбол.

Он посмотрел на нее, склонил голову набок и улыбнулся: