– Здоров будь, Путята Жирославович! – ответили ему с берега.

Рядом с журавлями стояла толпа крепких мужиков, простых смердов, судя по виду, возглавлял их могучий детина – тот самый Крюк. Одно плечо у него было ниже другого, и сам он заметно сутулился. Но сила этого мужика чувствовалась даже на расстоянии. После того как «Лебёдушка» с небольшого хода встала на речную мель у самого берега, Путята с ним ещё раз поздоровался, обнялся.

– Три корабля? На зимовку будете ставить? – спросил Крюк.

– Нет, дальше повезём.

– А что так?

– Долгая история, – ответил Путята. – Ну что, всё по ряду?

– Как обычно.

Работяги Крюка взялись за работу: протянули канаты под днище «Лебёдушки», обвили вдоль борта. Челядь в это время разгружала корабль, а Путята с охранниками отправился к местному тиуну платить пошлину. Когда они вернулись, всё уже было готово: канаты подведены куда нужно, зацеплены, а десяток мужиков дружно налёг на короткий конец журавля. Нос «Лебёдушки» взмыл в воздух, затем задрался ещё чуть выше, а внизу под кораблём оказались полозья! Точь-в-точь как для санок, только больших размеров, для корабля.

Так вот как «Лебёдушка» дальше двинется в Новгород – прямо по замёрзшим рекам, как чудо-санки.

Артельщики аккуратно стали опускать корабль вниз, пока киль и борта надёжно не легли на полозья. Тогда в дело вступила вторая «вундервафля» на волоке. От «Лебёдушки» к катку, вроде колодезного, тянулось несколько канатов, а по краям к нему было прибито несколько перекладин. Хватаясь за эти перекладины, четверо мужиков стали накручивать канаты на каток, и тот сработал как лебёдка, только вытянул не ведро воды из колодца, а корабль весом минимум тонн в десять.

Когда «Лебёдушка» встала метрах в двадцати от реки, Крюк, хоть сам лично не участвовал, а только руководил, утёр пот со лба и торжественно сообщил:

– Управились! До вечера все остальные вытянем.

– Будь по-твоему, – согласился купец.

И тем не менее люди Путяты задержались на волоке – а так назывались и окрестные места – ещё на полторы недели, ждали, пока снега насыплет в достатке. Это время было довольно весёлым для Молодцова – компания вокруг подобралась хорошая, сплошь из обережников, таких же, как он. По вечерам – пиво и весёлые рассказы. Днём – интересные тренировки по новой схеме, показанной Воиславом. Жили они дружиной на постоялом дворе в двух километрах от места, где корабли Путяты вытащили на берег.

Из минусов были только дорогие еда и выпивка: всё привозное. Люди здесь жили только на деньги, полученные от купцов, свои хозяйства хоть и имели, но маленькие, всё по той же причине – воды нет. Ну и почему-то девок тоже не было.

В один прекрасный день зарядил на двое суток снегопад, после чего все земли вокруг укрыло белым пушистым одеялом – наступила зима. Одновременно настало время выходить в поход.

Данила с собратьями покинули гостеприимный волок, впереди их ждали новгородские земли и неизвестность. Молодцов понял, почему Воислав напирал в тренировках на работу тройками и строем на земле, а не на палубе: основной и самый опасный маршрут предполагалось пройти пешком по снегу.

– Озоруют между Ловатью и Ильменем много, – объяснял, а скорее даже инструктировал батька Воислав. – У новгородцев лада никогда друг с другом не было, а ныне, когда князь наш в поход ушёл, много татей из лесов вышло, поживиться надеются, пока власть княжья ослабла. Можно, конечно, дождаться, пока Владимир со своими боярами вернётся, и вместе с их караванами без страха прибыть в Новгород, но тогда и цена на наш товар упадёт, потому как бояре и гридни добычу с собой привезут из Булгарии. Так что воля ваша, други, если кто не захочет рисковать жизнью из-за барыша, я пойму и силком тянуть не буду. Любой, кто хочет, может уйти из каравана и наняться к тому, кто ему по душе. Почему он уйдёт, я тоже говорить не стану.

Отказавшихся от похода не было. И не из-за лишнего куска серебра – совместное путешествие и тренировки сделали из людей разного роду-племени и вероисповедания одну сплочённую команду, настоящую дружину. И бросать собратьев, когда тем предстоит опасный поход, ни у кого и в мыслях не было.

Первые несколько поприщ, как здесь называли дневной переход, проделали с помощью бычьих упряжек, которые наняли на волоке, а потом впряглись и сами.

Данила попеременно ехал на лыжах и тянул гружёную ладью. Лыжи Молодцову вручил Ходинец, ему как большому специалисту Путята заказал партию лыж для всех своих людей. И Ходинец купил, причём не абы как, а с учётом физических параметров каждого члена команды.

– Даниил, – позвал Ходинец, когда Молодцов помешивал варево в котелке – была его очередь кашеварить, – поди сюда.

Данила подошёл. Ходинец был среднего роста, но крепкого телосложения, его плечи были даже шире, чем у Молодцова. Нос старшего товарища был не раз сломан, губы всегда плотно сжаты. Маленькие глаза смотрели внимательно и цепко.

– Вот, примерь. – Ходинец протянул купленные лыжи.

Когда Данила увидел предложенный подарок, сердце его упало. Ехать хрен знает столько километров на этом? Да у него ноги отвалятся!

Молодцов внимательно оглядел короткие – около метра – широченные лыжи, подбитые мехом. Но когда он взял их в руки, его скепсис уменьшился: лыжи оказались на диво лёгкими да тонкими. Тоньше мизинца по всей длине!

– Ты как, с лыжами умеешь? – спросил Ходинец.

– Умею.

Данила действительно умел и любил ходить на лыжах, но не знал, насколько его «умею» котируется для нынешних времён. Он вставил ступни в примитивные крепления, сделал пару кругов по только что выпавшему снегу – и восхищение его возросло многократно. Данила не ехал по снегу, он летел!

– Ходинец, это что такое – никак лыжи волшебные!

– Ворожба тут ни при чём, это лыжи нашей работы – северные!

И Ходинец рассказал, как делаются настоящие лыжи. По весне, когда морозы ещё не отпустили, валится дерево – лучше всего ель. Клиньями оно раскалывается вдоль волокон на длинные доски. Летом эти доски обстругиваются и обтёсываются, пока не становятся тонкими и лёгкими. Потом один конец лыж суётся в кипяток, загибается, и вуаля – суперлыжи готовы.

Такие приспособления для ходьбы по снегу не только лёгкие, но и очень устойчивые, а значит, полезны людям военной профессии, в них даже сражаться можно.

– Неплохо-неплохо, – похвалил Ходинец, глядя на Молодцова. – Попробуй на эти два полена заехать.

Старший товарищ указал на два березовых ствола, наполовину засыпанных снегом.

– Сломаю! – недоверчиво проговорил Молодцов.

– Ты заехай, тебе говорят.

Данила заехал. Когда его ступни оказались в промежутке между брёвнами, лыжи согнулись, да так и остались в таком положении. Данила потопал: лыжи толщиной в полсантиметра гнулись под его весом, но не ломались! Реально суперлыжи.