Далекие сирены приближались, но Ричер понимал, что подкрепление прибудет не слишком скоро. Что-то влекло их на восток. Разумно, с точки зрения статистики. Очевидно, столичная полиция знала свою территорию. На востоке было полно музеев и галерей, значит, там будут толпы людей. Кроме того, там находился Капитолий, а еще дальше были оптимальные пути побега на юг и на север по шоссе и железной дороге.

Ричер ждал. Он совсем не двигался, не смотрел по сторонам и не отводил взгляда от воды. Затем, когда секундомер у него в голове отсчитал ровно десять минут, он встал и проделал все движения человека, который ни от кого не убегает и никуда не торопится: зевнул, приложил ладони к пояснице, потянулся и снова зевнул. Затем все той же неспешной походкой зашагал на запад, словно ему было некуда спешить. Слева оставался бассейн, и через четыре минуты, описав ленивый круг, Ричер подошел к Стене и встал у самого края толпы – еще один пилигрим среди множества других. Он старательно искал глазами Сьюзан Тернер.

И нигде не мог ее найти.

Джек поднялся вдоль Стены, от начала к концу, от 1959 года к 1975-му, потом спустился обратно, от 1975-го к 1959-му, дважды прошел мимо пятидесяти восьми тысяч имен, но нигде не увидел Сьюзан.

«Если я не появлюсь, продолжай бежать», – сказал он.

«И если меня не будет, ты тоже уходи», – ответила она.

Прошло заметно больше условленных пятнадцати минут, но Джек остался. Он еще раз прошел от ранних одиночных имен на низких восьмидюймовых панелях мимо самых больших потерь – здесь панели достигали десяти футов, в 1968 и 1969 годах – к низким восьмидюймовым панелям, осматривая находившихся поблизости людей, прямо или через отражения в черном камне, но Тернер среди них так и не обнаружил. Дойдя до конца увековеченной в камне войны, он оказался на тротуаре, где продавали сувениры и памятные открытки. Некоторые из продавцов были ветеранами, другие только притворялись воевавшими, но и те, и другие продавали старые нашивки с эмблемами частей, знаки различия войск и зажигалки «Зиппо» с гравировкой. И еще тысячи всяких мелочей, обладающих лишь сентиментальной ценностью. Как всегда, туристы подходили, что-то покупали и шли дальше, так что вокруг болталась практическая постоянная группа колоритных и недовольных личностей, которые, казалось, жили в этом месте.

Ричер улыбнулся.

Потому что среди недовольных типов увидел худую девушку с темными распущенными волосами, одетую в слишком большую куртку, доходившую до колен, и ботинки с вылезающими наружу язычками. Она закатала длинные рукава куртки, а руки засунула глубоко в карманы. Девушка стояла, сгорбившись, опустив голову, и едва заметно раскачивалась, словно перебрала спиртного или накачалась наркотиками.

Сьюзан Тернер играла свою роль, прячась у всех на виду.

Джек приблизился к ней.

– Ты очень хороша, – сказал он.

– А как иначе? – ответила его спутница. – Полицейский прошел мимо меня на расстоянии вытянутой руки. Тот самый, которого мы видели в патрульной машине, остановившейся рядом с нами.

– Где он сейчас?

– Движется на восток. Как танк. Он прошел мимо меня не задерживаясь. Думаю, и мимо тебя.

– Я его не видел.

– Он прошел с противоположной стороны бассейна. Ты даже головы не поднял.

– Ты меня видела?

– Да. И ты тоже очень хорош.

– А зачем ты за мною наблюдала?

– На случай, если тебе потребовалась бы помощь.

– Если они направляются на восток, нам нужно на запад.

– Пешком?

– Нет, в такси, – покачал головой Ричер. – Такси в этом городе обеспечивают абсолютную анонимность.

Возле каждого пятачка, который мог привлечь туристов, ждали пассажиров два или три такси. Беглецы сели в первое из стоявших в очереди.

– Арлингтонское кладбище, – сказал Джек шоферу. – К главным воротам.

Он прочитал напечатанные на двери цены. Три доллара за посадку, плюс два доллара шестьдесят центов за каждую милю. Плюс чаевые. Значит, им придется заплатить около семи долларов, и у них останется двадцать три – что, конечно, лучше, чем удар в глаз острой палкой, но намного меньше, чем им требовалось.

Они устроились на продавленных сиденьях, и такси затряслось – так, словно его колеса были квадратными. Но они спокойно ехали дальше, обогнули заднюю часть Мемориала Линкольна, пересекли Мемориальный мост и вернулись в округ Арлингтон. И оказались возле автобусной остановки у ворот кладбища. В том самом месте, откуда Ричер стартовал почти двадцать четыре часа назад.

Довольно странный способ продвижения вперед.

На автобусной остановке возле кладбища собралась небольшая толпа – сплошь невысокие смуглые латиноамериканцы, уставшие рабочие, терпеливые и безропотные. Ричер и Тернер встали среди них. Сьюзан легко слилась с толпой, а вот у ее спутника это не получилось. Он был более чем на голову выше всех и почти в два раза шире. А еще заметно бледнее. Он выглядел как маяк на темном каменистом берегу. Поэтому ожидание получилось напряженным. И долгим. Но мимо не проехало ни одной патрульной машины, и они благополучно сели в автобус. Джек заплатил за билеты, и Тернер заняла место у окна, а он устроился рядом, у прохода, и постарался опуститься как можно ниже. Автобус тронулся, медленный и тяжеловесный, тем же маршрутом, который Ричер проделал вчера, мимо остановки, где он вышел, – у подножия холма, откуда трехполосное шоссе круто уходило к штабу 110-го подразделения.

– Они свяжутся с ФБР, потому что решат, что мы покинем штат, – сказала Сьюзан. – Вопрос лишь в том, кто это сделает первым. Я бы поставила на столичную полицию. Армия, скорее всего, подождет до утра.

– С нами все будет в порядке, – заверил ее Джек. – ФБР не станет заморачиваться с блокпостами. Только не на Восточном побережье. Пожалуй, они даже не оторвут задницы от стульев. Наши кредитные карточки будут заблокированы, а документы разосланы всем постам. Но для нас это не имеет значения из-за отсутствия карточек и документов.

– Они могут обратиться в местные департаменты полиции, чтобы те взяли под контроль автобусные вокзалы.

– Мы будем внимательны.

– И мне необходима одежда, – сказала Тернер. – Хотя бы брюки и куртка.

– У нас есть девятнадцать долларов. Можно купить либо одно, либо другое.

– Тогда брюки. И я готова поменять твою куртку на рубашку.

– Моя рубашка будет выглядеть на тебе как цирковой тент.

– Я видела женщин в мужских рубашках. Они носят их как накидки – получается шикарно.

– Тебе будет холодно.

– Я родилась в Монтане и никогда не мерзну.

Автобус с трудом поднимался в гору, мимо штаба 110-го. Старое каменное здание. Ворота оставались открытыми. Часовой сидел в будке. Машина Моргана все еще стояла на парковке. Выкрашенные двери были закрыты, и во всех окнах горел свет. Тернер повернулась всем телом, чтобы как можно дольше наблюдать за зданием штаба, а потом снова села ровно.