– Понятно ваше требование. Вы взрослый человек, дееспособный и вправе решать за себя сами. Однако мы должны выяснить, чем вызван ваш отказ. Это связано с финансовыми трудностями или с чем-то другим?

– Нет, ваша честь. Ни с чем это не связано. Я не считаю себя виновным и в состоянии сам себя защитить. Средства для оплаты услуг адвоката у меня имеются.

– Суд обязан вам разъяснить ваше право на защиту, предоставляемую адвокатами бесплатно.

– Мне известно об этом, но я не нуждаюсь в защите.

– Понятна ваша точка зрения. Каково мнение прокурора на это счет?

– Считаю нецелесообразным и противозаконным участие представителя в рассмотрении настоящего дела. Это родной отец подсудимого. Он заинтересован в исходе процесса. Кроме того, подсудимый – взрослый человек. И родители не могут быть в этом случае законными представителями.

Брови у судьи от удивления вскинулись кверху – он не ожидал услышать от законника подобного бреда.

– Ваше мнение тоже понятно суду, – продолжил судья. – Закон не запрещает участие в деле представителей, если им доверяют ведение дела на основе доверенности… – Председательствующий качнул головой. – Суд переходит к решению вопроса о допуске представителя к участию в деле. В суд представлена доверенность. Документ соответствует требованиям закона. Подписан подсудимым, начальником СИЗО и скреплен печатью. Доверенность имеет дату выдачи и срок действия. Это совпадает с требованиями закона…

Председательствующий посмотрел в зал и произнес:

– Суд, совещаясь на месте, определил: допустить к участию в качестве представителя подсудимого – Ефремова Ивана Степановича. Прошу занять место за столом адвоката. Адвокату Заседателеву отказано в праве участвовать в процессе.

Бывший защитник, ссутулившись, собирал со стола разложенные до этого бумаги. Председательствующий терпеливо ждал.

Степаныч уселся за адвокатский стол и положил перед собой ученическую тетрадь с ручкой. Председательствующий был тот самый, который освободил его из-под стражи прямо в зале суда. Не мог он не помнить Степаныча. Не каждый день приходится освобождать.

Адвокат словно прилип к столу. Заглянул внутрь. Посмотрел вокруг себя. Наконец взял в руки папку и, распрямившись, направился к двери. Ему отказали в доверии. А ведь он так надеялся на сотрудничество…

– Суд должен решить вопрос о слушании дела в отсутствие неявившихся свидетелей. Подсудимый?

– Не возражаю, они все равно ничего видели…

– Суд даст этому оценку. Представитель?

– Думаю, что можно и без них.

– Прокурор?

Докукин распрямился над столом и вперил свой взгляд в бумаги.

– Обвинение полагает, что можно начать рассмотрение настоящего уголовного дела. Вопрос о явке свидетелей, полагаю, можно решить в конце судебного заседания.

Еще бы ему не полагать, если свидетели – те самые, кто задерживал Олега. Бнатов и трое на подхвате – Пахомов, Исаев и прапорщик Лукин. Они наговорят – только слушай. Им и вера должна быть соответствующая.

Председательствующий зачитал обвинительное заключение и спросил Олега, признает ли он себя виновным в предъявленном ему обвинении. Олег не признавал, заявив, что занимался лишь легальным бизнесом.

– Суд переходит к допросам. С кого можно начать допрос? Подсудимый?

– На ваше усмотрение…

– Представитель? Прокурор?

Серафима Семеновна томилась в коридоре. Она проходила по делу в качестве свидетеля, поэтому ее удалили из зала в самом начале вместе с Сорокиной и Ворониной.

– Откуда мы знали, что он не виноват! – громко оправдывались «ночные бабочки». – Сказали нам подписать – мы и подписали.

– Так вы же не видели ничего.

– Как это ничего? Наркотики изъяли у него…

– Неужели до вас не доходит – ему же могли подбросить?…

Действительно. У милиции была такая возможность: задержанный предприниматель в одном месте сидел, а обыск делали в другом. Послушать бы, о чем там говорят, в зале…

В суде тем временем допрашивали Олега. В его показаниях были противоречия: на предварительном следствии он подтвердил факт хранения наркотиков, зато теперь он полностью отказался от этих показаний, пояснив, что сделал это в связи недозволенными методами ведения следствия – применением пыток, а также в связи с избиение отца в кабинете у Бнатова.

– Прошу обратить внимание, – говорил он, – что позже, на момент предъявления обвинения, я давал уже другие показания.

Суд перешел к допросу свидетелей. Секретарь пригласила в зал понятую Сорокину.

Свидетельница, худая, как щепка, говорила об одном и том же. Подсудимого раньше не знала. Приехала по просьбе работников милиции. Подписала какую-то бумагу.

– Суд интересует, что было изъято, как изъято, в каком количестве? Будьте, пожалуйста, внимательнее. Хорошо? Где находился в момент осмотра подсудимый?

– Вот этого я не помню…

– Что значит, не помните. Вы участвовали в следственном мероприятии. Вас должны были предупредить о ваших правах и обязанностях. Это же не просто так – пришел– ушел. Человеческая судьба решается. Ну, хорошо. Кто находился в помещении, можете сказать?

– Следователь…

– Фамилия?

– Бнатов Александр Сергеевич…

– Выходит, вас было двое – включая Бнатова? Вспомните, где в это время был подсудимый Ефремов?

– В машине сидел, кажись.

– Кажется, или точно сидел?!

Председательствующий Штукатуров начинал выходить из себя.

– Откуда я могу помнить по всем делам! – огрызнулась Сорокина.

– Так это дело у вас не единственное?! Я вас спрашиваю, свидетель!

– Нас приглашали…

– Как часто?! – Штукатуров злорадствовал. – Сколько раз вы бывали?

– Не помню, приходилось…

Сорокина опустила голову. Она стояла у свидетельской трибуны, подол пальто заметно дрожал. Бывшую понятую трясло. Допрос, кажется, никогда не закончится. То ли дело по прошлым разбирательствам: пришел – ушел, и никаких проблем. Этот вцепился, как кобель… зубами в блоху.

– Значит, вы не можете утверждать, что на момент изъятия вещества подсудимый находился в помещении?

– Не могу…

– Есть вопросы к свидетелю?

Сорокина поймала взгляд Степаныча. Где-то она уже видела эти глаза. Вчера встретили у подъезда двое – один здоровенный, с усами, другой худощавый. Припугнули, включив диктофон с пояснениями сестриц. Дело пахло лагерной решеткой для обеих, так что приходилось вертеться как грешницам на адской сковородке – припекало под самое некуда.

– У меня есть вопросы, – сказал Степаныч. – Для уточнения. Насколько я понял, на момент изъятия вещества, похожего на вещество, содержащее наркотик, подсудимый Ефремов в помещении не находился. Правильно я вас понял?