– У нас же все здесь свои! Идем, а то они без нас там соскучились.

Они вошли в зал. С Новым годом, дамы и господа!..

– Таким образом, мы пришли к объективному выводу: в нашем районе действует организованная группа. Беда в том, что состоит она из работников местного РУВД и самого прокурора…

Степаныч уже в который раз говорил с Борисом об очевидных, как ему казалось, фактах. Однако сын все время отбрасывал его доводы, считая их одним сплошным домыслом. Стариковские бредни – только и всего. Хотя и не лишены содержания. Но если отцовские доводы в итоге окажутся истиной, то останется лишь сожалеть об однажды выбранном пути – система съедает себя изнутри.

– Для того тебя и назначили, чтобы ты разобрался. Если ты нам не поможешь, то мы не знаем даже, что нам делать. Убивать их, что ли?!

– Загнул ты, папаня…

– Может, нам еще раз прокурора украсть?

– Так это ваших рук дело? Ну, вы даете…

– Какой это прокурор! Сучья рожа называется, а не прокурор… В общем, бери их всех в разработку. Уверяю, не ошибешься, Боря. Кроме того, думал ли ты о том, почему тебя вдруг из системы ФСБ перебросили в МВД?

– Ротация кадров…

– А-а! «Ротация»! Черт лысый это, а не ротация! Некому у них этим делом заниматься, поскольку повязаны все. И если не все, то верхушка обязательно.

– Хорошо. Я подумаю. Кстати, вчера мы встречались с Виноградовым. Ты его знаешь, в ФСБ служит. Он по своей инициативе занимался этим делом. Между прочим, бывший мент. По молодости работал, потом перебрался в КГБ. Так что ему это близко.

Отец с сыном сидели на кухне. Степаныч допивал чай. Борис доедал яичницу. Далеко ему ездить – живет у родителей, а место работы в центре города. Пока едешь, забудешь, зачем ехал. Жена осталась одна по старому месту жительства, словно и не было никогда семьи у них. Какая семья без детей.

– Так ты возьмешься или нет? – наседал отец.

– Попробую… Слишком явно всё выглядит, будто притянуто за уши… Это же целую операцию проводить придется.

– А ты бы как хотел? Для того тебя сюда и послали. А то смотри. Мы ведь и сами с усами… Не забывай. Брат у тебя сидит ни за что…

– Это еще проверить надо!

Сын начинал нервничать. Старики зашли слишком далеко. Он им покажет «Общество непорочных наблюдателей». Придумали себе занятие и веселятся. А ведь нельзя в этом деле торопиться. Осторожнее надо быть. Не один месяц уйдет, чтобы отработать все тонкости.

– Иди, а то опоздаешь… – недовольно сказал отец и встал из-за стола.

Толку от кагэбэшников, как от козлов молока. Привыкли с утра писать бумагу, в течение дня гонять ее по сейфу, а потом рвать в мелкие клочья. Известное дело. Каждый мент раньше знал об этом.

Борис надел зимнюю куртку и подошел к двери.

– Пистолет носи с собой, – напомнил отец. – И, вообще, я удивляюсь, как тебя могли назначить на эту должность, если вся родня сплошь одни судимые, а?

– Я и сам думал уже. Вероятно, проверку сделали заранее и на том успокоились. Ты же знаешь…

– Да, знаю… Корневая система. Проросла вся насквозь. И каждый теперь там волк – зубами щелк…

– Не переживай.

– Но хоть надеяться-то можно или нет?

Сын ничего не сказал. Распахнул дверь и вышел. Неприятен для него разговор. За живое задел. На что он в таком случае наделся, когда шел сюда? С ним же беседовали. Рассказывали о перспективах. Наверняка довели до него функциональные обязанности – что и почему. Месяц в должности торчит и никаких сдвигов. Будь у Степаныча такие возможности, давно бы «чирей» выдавил вместе с корнем.

Он закрыл дверь и вошел в зал. Семеновна гладила белье. С утра не сидится.

– Поговорили? Не стала мешать вам. Вы же все-таки специалисты.

В ее голосе слышалась ирония. Она давно потеряла надежду. Пустые хлопоты, если Олег до сих пор в следственном изоляторе. В начале года была попытка рассмотреть дело, но его отложили – понятые не явились. А без их участия подсудимый отказался от рассмотрения дела.

– И что будем теперь делать? – вновь спросила она. – Сидеть?

– Кто сидит?…

– Надо же что-то делать.

– Разве я не делаю? Судимость схлопотал…

– Я бы, например, об этом промолчала. Ради сына старался, тятя!

Она перестала махать утюгом и присела на стул. На лице гримаса страдания. Лучше бы не смотрела она на Степаныча.

– Сестренки не пришли, – перечислял Ефремов. – Бнатов на бюллетень опять загремел, Пахомов с Исаевым в командировке… Иначе притащили бы красоток в суд.

– Помешать надо. Через неделю суд, – напомнила Серафима.

– Думаешь, без тебя я не знаю? Я вот о чем думаю…

– О чем же?

– Отказаться надо ему от адвоката…

– Да ты что! – удивилась Серафима.

– От такого защитника один только вред. Они с Бнатовым в одной упряжке… – Степаныч на минуту задумался. – Попрошу, чтобы выдал на мое имя доверенность для участия в деле. Закон это допускает. Надо через Бориса передать письмо в изолятор…

– Хорошо бы…

Семеновна встала и вновь взялась за утюг. Ей так проще. Руки заняты работой и на душе легче – неделя еще впереди целая…

Однако неделя, как бы ни была длинна, прошла. Словно не было томительных разговоров, наполненных надеждой и отчаянием. Будто не было бессонных ночей.

Вот и уголовный процесс начался.

– Встать, суд идет!

– Прошу садиться. Слушается дело…Секретарь, доложите явку в судебное заседание.

– В суд под конвоем доставлен подсудимый Ефремов Олег Иванович, прибыли свидетели-очевидцы… – перечисляла секретарь судебного заседания.

– Понятые? – спросил председательствующий.

– Да, ваша честь. Понятые Сорокина и Воронина. Остальные, вызванные судом, предупреждены дополнительно телефонограммой, а также им были посланы повестки. Обвинение поддерживает прокурор района старший советник юстиции Докукин. Подсудимого защищает адвокат областной коллегии адвокатов Заседателев. Кроме того, интересы подсудимого представляет Ефремов Иван Степанович – на основании письменной доверенности, выданной подсудимым и заверенной начальником следственного изолятора…

– Хорошо, – председательствующий хмурился. – Подсудимый, встаньте. Согласны ли вы, чтобы ваши интересы представлял в данном судебном заседании Ефремов Иван Степанович?

– Да, ваша честь, я согласен. Это мой отец, и я ему доверяю.

– Против обвинения вас защищает адвокат Заседателев…

– Отказываюсь от услуг адвоката. Мне не нужен защитник по уголовному делу.