Бог мой, что она будет думать, если телефонный звонок так и не раздастся.

Я была недовольна собой, своим легкомыслием.

В каждой живой клетке моего тела ощущалось жжение солнца, жар и апатия. Я хотела бы оказаться дома в безопасности, наливать маме чай «Слипи тайм», наблюдая за миром из безопасного места. Я была чертовски везучей девушкой, но я знала, что в следующий раз мне может так не повезти.

Я поднялась с твердой земли, воздух был мутным, солнце – большим и белым. Я открыла еще одну емкость с водой и заполнила доверху мои смятые запылившиеся бутылки «Гейторэйд»; когда я пыталась ровно держать галлон воды, руки у меня дрожали. Я глотала воду, осушила все свои бутылки, выпив целый галлон – восемь фунтов воды. Я охладила водой голову, чувствуя подъем, прохладу и сытость.

На искривленной книжной полке между двумя запыленными канистрами я обнаружила тонкую черную папку. Внутри я нашла распечатанные на компьютере копии «Справочника по источникам воды» – списка мест на тропе, где можно обнаружить питьевую воду, – путешественники могли Взять Одну. Это была карта водных сокровищ, которая вела меня к чистой луже в тридцати футах пути, или колодцу, или к водопроводному крану в тени за пустым гниющим домом. Теперь я буду читать его внимательно, буду полагаться на него.

В папке также была тетрадь для сочинений, защищенная от песчаных бурь и дождя пакетом «Зиплок». Я раскрыла пакет и открыла тетрадь. Йог Пиво, Мисс Информация, Чернобурая Лиса, Холстомер, Джим Тюрьма, Хромой Норвежец. Они и десятки других записали свои благодарности, глупые шутки и истории и подписывались, дополняя тетрадь новыми прозвищами, полученными на тропе. Каждый отметившийся прошел такой же путь и пережил то же, что и я. Их записи были захватывающими, информативными и привычными для меня. Некоторые были удивительно смешными, другие просто выражали радость.

Тетрадка с прозвищами и записями называлась регистрационным журналом тропы – моим первым из многих. Я буду находить их на всем маршруте, некоторые – в холодильниках, заполненных бутылками с газированной водой, некоторые – на плоском камне или на перекрестках. В этой бескрайней пустыне, где телефонная связь встречается не часто, – мертвые участки могут длиться несколько дней пути – регистрационные книги информировали меня о том, кто ушел далеко, а кто находился рядом. Кого я могу догнать, когда и в каком месте. Они были своего рода телефонами путешественников. Я скоро узнаю, что, к сожалению, регистрационные книги были также лучшим помощником для мужчин, преследовавших на маршруте интересующих их женщин.

В одной записи путник по имени Кролик Джек описал, как повстречал в лагере «Старт» Крысу Тропы. Кто-то написал о встрече со знаменитыми «ангелами тропы» супругами Гендерсон, жившими севернее по тропе в Грин Вэлли и заботившимися об оазисе под названием Каса-де-Луна. Люди, которые встречались вместе на сборочном пункте, понимали общие шутки, и я им позавидовала. Я пожалела, что пропустила это. Я прочла книгу с прозвищами; каждая запись сопровождалась датой и временем прохождения, и я снова почувствовала одиночество. Часть меня жалела, что в тот день я повстречала Ледяную Шапку, а не какую-нибудь женщину. Тогда я бы нашла себе подходящую попутчицу, ведь теперь я понимала, что это обязательно должна быть женщина.

Я просмотрела список ходоков сверху вниз в поисках девушки, с которой я бы хотела быть и которая захотела бы быть со мной. Среди отметившихся я не нашла имен Ледяной Шапки и Эдисона – они еще не прошли. Все имена были незнакомы. Мне было трудно определить пол человека по имени; это могли быть как мужчины, так и женщины. Если Чернобурая Лиса была девушкой, она могла оказаться приятной и милой; для мужчины такое имя казалось хищным, как имя профессора с седой головой, который спал со студентками. Я этого не хотела. Я представляла себе кого-нибудь классного, кто мог идти вместе со мной; красивую занятную девушку, которая могла бы все обратить в шутку. Она бы была легкой, как птица; ее могли звать Синее Небо. У нее могла быть короткая стрижка, аккуратная даже здесь, и татуировка на ступне в виде компаса. И она бы спросила: «О чем беспокоишься? Что сегодня наденешь?» и посмотрела бы на свои единственные шорты и рубашку, прилипшую к ней, в пятнах пота и пыли. У нее, как и у меня, был бы один комплект одежды. «О, прекрасный выбор», – сказала бы она, улыбнувшись. Она могла бы заставить меня смеяться над жарой, оленьей травой, абсурдностью нашего приключения, нашими нескончаемыми страданиями. Вместе мы могли бы бросать камни в злых путешественников.

Я чувствовала себя все лучше, пьянея от выпитой воды, на подъеме от щедрой доброты безликих людей. Благородные незнакомцы были где-то здесь, любящие, готовые помочь. Я с благоговеньем подумала о существовании волшебства на тропе, настоящей магии. Я вовсе на старалась представить все. Я впала в эйфорию. Одиночество довело меня до отчаяния, но меня спасли люди.

В это утро я пошла дальше от чудесной воды, отдохнувшая и выспавшаяся. Тропа, проходившая по темной гальке, была необычно узкой – всего два фута шириной – и окруженной колючими растениями. Я шла в течение часа по земле цвета запыленной кости; казалось, что небо пустыни просветлело, я была спокойна и очень благодарна обстоятельствам. В тот день я прошла по тропе около 30 выжженных солнцем миль. Позади четко отпечатывались мои следы, всегда направленные на север.

Засияла первая звезда, слабая белая точка на бескрайнем черном фоне. Я бежала на север, вечерний воздух был прохладным и комфортным. Ночь наступила внезапно. Я выбрала для стоянки ровную песочную площадку среди скопления падуболистных дубов. Я поставила палатку – щелк-щелк-молния – готово. Сейчас на это у меня ушло две минуты. По крайней мере, в этом я стала самодостаточной. Я удобно разместилась в мягком спальном мешке и увидела в шелковой тьме пустыни далекий мерцающий свет. У меня от страха сильнее забилось сердце. В полусне я подумала, что это могли быть земляные огни. Свет перемещался рывками. Когда он приблизился, я увидела, что это был чей-то фонарь. Я надеялась, что это были Ледяная Шапка и Эдисон. Однако приближающийся свет принадлежал одному человеку.

Мне не приходило в голову, что прямо за мной кто-то идет. Мысль о стоянке вместе с незнакомцем напугала меня. Я лежала незащищенная в ночи, в пустыне не было никого, кого я могла бы позвать, чтобы защитить меня. Я быстро выключила свой головной фонарь и беззвучно залезла в спальный мешок, надеясь, что с тропы меня никто не заметит. Я молила бога, чтобы это был не мужчина.

Тень человеческой фигуры приближалась. Она склонялась вперед, опираясь на палки для ходьбы. Человек шагал так, как будто у него были сломаны ребра.

Это был хромой человек.

Фонарь на его голове ослепил меня даже через оливковую сетку моей палатки. Он остановился. Он не прошел мимо меня. Он не собирался идти дальше. Я останусь с ним наедине. Этот человек был как змея в темноте: опасная зеленая змея мохаве, а может быть – безобидная. Я не могла сразу определить.

Одна и напуганная, я хотела поговорить с мамой. Я хотела позвонить ей и сказать, что у меня все нормально. Я нашла свой сотовый телефон. В нем было две кнопки из четырех для вызова – я нажала МАМА. Цифровой набор не прошел. Сигнал был недостаточно сильным. Я снова нажала кнопку, но связи не было. Это была уже четвертая ночь на тропе, и каждую ночь, кроме прошлой, я пыталась дозвониться до нее, однако до сих пор мне не удавалось это сделать. Я беспокоилась, что мама не могла спать по ночам, зная только, что ее ребенок был в пустыне. Спутниковый телефон, который она послала мне, находился в двух днях пути в Уорнер Спрингс. Я свернулась калачиком в палатке. Я представила ее в Ньютоне, пытающуюся заснуть.