количество товаров в других странах; но если какая-нибудь отдельная страна отличается в мануфактурном производстве, так что прилив денег в нее усиливается, то цена денег понижается и цены хлеба и труда становятся относительно выше в этой стране, чем в какой-либо другой.

Эта более высокая цена денег не может быть указана вексельным курсом; векселя по-прежнему могут обмениваться al pari, хотя цена хлеба и труда и будет на 10, 20 и 30 % выше в одной стране, чем в другой. При предположенных нами обстоятельствах такая разность в ценах – естественный порядок вещей, и вексельный курс тогда только может стать al pari, когда в страну, отличающуюся мануфактурами, введено количество денег, достаточное для возвышения цен ее хлеба и труда. Если бы чужие страны могли запретить вывоз денег и могли бы достигнуть повиновения такому закону, то они действительно могли бы предупредить возвышение цен хлеба и труда в мануфактурной стране, ибо подобное возвышение может иметь место единственно после прилива драгоценных металлов, предполагая, что бумажные деньги не находились бы в употреблении; но они не могли бы предупредить весьма неблагоприятного для себя вексельного курса. Если бы Англия была такою мануфактурной страной, если бы было возможно помешать ввозу денег, то вексельный курс на Францию, Голландию и Испанию мог бы на 5, 10 и 20 % упасть для этих стран.

Когда течение денег насильственно приостанавливается и когда деньгам препятствуют сохранять свой правильный уровень, тогда не существует границ возможным колебаниям вексельного курса. Результаты наступают те же, какие последовали бы в том случае, если бы в обращение насильственно были введены бумажные деньги, неразменные на монету по предъявлению. Подобное орудие обращения необходимо ограничивается пределами страны, в которой сделан выпуск: оно не может, если бывает выпущено в слишком большом количестве, разойтись по другим странам. Уровень обращения нарушен, и вексельный курс неизбежно станет неблагоприятен для страны, где существует излишек обращения; совершенно таковы же были бы последствия и металлического обращения, если бы посредством насильственных мер, законов, которые нельзя было бы обойти, деньги были бы удержаны в стране в то время, когда течение торговли давало бы им толчок по направлению к другим странам.

Когда в каждой стране находится в точности такое количество денег, в каком она нуждается, то деньги не будут в действительности иметь повсюду одинаковую ценность: в отношении ко многим товарам разница может простираться до 5, 10 и даже до 20 %, но вексельный курс будет стоять al pari. За 100 ф. в Англии, или за количество серебра, заключающееся в 100 ф., будет покупаться вексель в 100 ф., или равное количество серебра во Франции, Испании или Голландии.

Рассуждая о вексельном курсе и о сравнительной ценности денег в различных странах, мы не должны иметь в виду ценность денег, выраженную в товарах каждой страны. Вексельный курс никогда не приводится в известность посредством выражения ценности денег в хлебе, в сукне или в каком-либо другом товаре, но посредством переложения орудий обращения (currency) одной страны на орудия обращения в другой.

Итак, он может быть приведен в известность посредством сравнения его с каким-нибудь мерилом, общим для обеих стран. Если вексель на Англию во 100 ф. покупает такое же количество товаров во Франции и в Испании, какое купил бы вексель на Гамбург на ту же сумму, то вексельный курс между Гамбургом и Англией находится al pari; но если вексель на Англию к 130 ф. покупает не более чем вексель на Гамбург в 100 ф., то в последнем курс будет на 30 % против Англии.

Сто фунтов в Англии покупают вексель или право на получение 101 ф. в Голландии, 102 ф. во Франции и 105 в Испании. В таком случае говорят, что вексельный курс на Англию на 1 % против Голландии, на 2 против Франции и на 5 против Испании. Это указывает, что уровень обращения выше, чем должен быть в этих странах, и что сравнительная ценность их обращения и обращения английского немедленно возвратятся к курсу al pari при уменьшении количества их орудия обращения и при увеличении этим путем английского.

Те, которые утверждают, что наше орудие обращения было обесценено в течение последних 10 лет, когда вексельный курс колебался от 20 до 30 % и против нашей страны, никогда не настаивали, как их в том обвиняли, что деньги не могли иметь большей ценности в одной стране, нежели в другой, в сравнении с различными товарами; но они утверждали, что 130 ф. не могли бы быть удержаны в Англии, за исключением случая обесценения, когда, будучи выражены в деньгах Гамбурга или Голландии, эти 130 ф. имели бы не более ценности, чем слиток в 100 ф.

Пославши в Гамбург 130 полновесных английских фунтов и даже издержавши на пересылку 5 ф., я мог бы стать здесь обладателем 125 ф. Что в таком случае заставило бы меня дать 130 ф. за вексель, который отдал бы в мое распоряжение 100 ф. в Гамбурге, кроме того что мои фунты не были бы полновесны? Они были бы истерты, внутренняя ценность их была бы ниже гамбургских фунтов, и, будучи посланы туда с издержкой в 5 ф., они могли бы быть проданы там всего за 100 ф. Нет сомнения, что, если бы мои 130 ф. были металлом, они доставили бы мне 125 ф. в Гамбурге, но за бумажные фунты ст. я могу получить не больше 100 ф., а между тем утверждалось, что бумажные 130 ф. имели ценность, равную 130 ф. золота или серебра.

Более основательно утверждали некоторые, что 130 ф. бумаги не имели ценности, равной 130 ф. в металлических деньгах; но они говорили, что изменилась ценность металлических денег, а не бумажных. Они желали ограничить значение слова «обесценение» действительным упадком ценности, а не сравнительною разностью между ценностью денег и тем мерилом, единицей, которая определена для них законом. Сто ф. ст. английских денег имели прежде одинаковую ценность со 100 ф. ст. гамбургских денег, и за них можно было купить такую сумму; во всякой другой стране вексель на Англию и на Гамбург мог купить совершенно одинаковое количество товаров. Но впоследствии, чтобы приобрести одну и ту же вещь, я должен был давать за нее 130 ф. английских денег, в то время как житель Гамбурга мог получить ее за 100 ф. гамбургских денег. Если при этом ценность английских денег осталась прежняя, значит, ценность гамбургских должна была возрасти. Но где доказательства на это? Как можно удостовериться в том, упали ли английские деньги или поднялись гамбургские? Не существует мерила