Я вновь обреченно повернулся к компьютеру. Понадобилась пара ключевых слов, чтобы найти в «Википедии» статью о Барнаби Робертсе. Англичанин по происхождению, глава компании «АпотеГен» получил свои степени в Оксфорде и Кембридже. На фотографии он выглядел эдаким дедулей с волосами хоть и седыми, но по-прежнему подстриженными как у британского школьника, которым он когда-то был. Корпорацию он возглавлял вот уже двадцать лет и из всех президентов пятисот крупнейших компаний Америки продержался на своем месте дольше всех.

На похитителя Робертс не походил. Но он не сохранял бы так долго свое положение, если бы не воплощал в себе качества сильного, решительного лидера, способного предвидеть трудности и действовать на опережение.

Я представил, как после обвала на бирже крупнейшие акционеры компании бросились в панике звонить ему и требовать ответа: «Что же вы собираетесь предпринять, мистер Робертс?» А он их успокаивал: «Не беспокойтесь, у меня все под контролем».

А потом связался с каким-нибудь верным помощником и организовал похищение моих детей – просто чтобы убедиться, что все пройдет по плану.

Что касается Денни Пальграффа, бородатого ученого, заправляющего свой старый универсал растительным маслом, то представить его в роли злоумышленника было куда труднее.

А может, это не он, а его адвокат? Не знаю. По правде говоря, я не склонен верить в распространенный миф о продажности адвокатов – в зале суда я встречал немало юристов, которые были очень порядочными людьми. Но все-таки нет оснований сомневаться, что такой типаж существует. Треть многомиллиардного состояния, в случае успешного исхода дела ожидавшая адвоката истца, соблазнит кого угодно.

С Роландом Хемансом я знаком не был, он не участвовал ни в одном из разбирательств в моем суде, поэтому я снова обратился к Интернету. В «Википедии» статьи о нем не было, но я нашел профиль с двумя фотографиями на сайте юридического еженедельника «Вирджиния Лойерз уикли».

На одном из снимков он стоял в дверном проеме своей юридической конторы. Настоящий гигант, не меньше шести футов и восьми дюймов ростом. Темная кожа, кустистые черные брови и огромная лысая голова. Закатанные рукава рубашки обнажали мускулистые предплечья. Типичный альфа-самец, смотревший в камеру, как на очередной объект доминирования.

На второй фотографии он обнимал жену, настолько же пышную, насколько сам он был плотный.

Если верить статье, в восьмидесятых годах он играл в баскетбол за Университет Вирджинии, получил даже приглашение от одного профессионального европейского клуба, но отклонил его ради учебы на юридическом факультете, а свою страсть к спорту обратил на гольф и однажды даже участвовал в отборочных соревнованиях Открытого чемпионата США.

На правовом поприще Хеманс специализировался на патентном праве и заработал репутацию на запутанных технических делах, переводя их на язык, доступный пониманию присяжных и судей.

«Когда я играл в баскетбол, – цитировал его журнал, – мне везло, у меня были прекрасные тренеры. Настоящие педагоги. Они объясняли свои методы доступным языком, так что игроки, сами того не замечая, встраивались в их систему. Суд – тот же матч. Я готовлю судью к тому, чтобы он сам стал частью моего метода».

В статье были сведения и о его личной жизни. Помимо жены у него было двое детей-подростков, он жил в Ньюпорт-Ньюс, отпуск проводил на охоте или рыбалке. В значительной степени статья состояла из описания его юридических побед. Несколько лет назад Ассоциация юристов-афроамериканцев Вирджинии назвала его Адвокатом года.

Но во всем этом было что-то не то. Статья была исключительно хвалебная, но я чувствовал, что Роланд Хеманс жаждет большего: в колледже он играл в баскетбол, но для НБА был недостаточно хорош; в местном гольф-клубе мог побить кого угодно, но профессионалы без особых усилий клали его на обе лопатки; и даже его бесспорные успехи в юридической деятельности, кажется, все еще «недотягивали».

Сейчас он был в шаге от оглушительной победы, которая навсегда закрепила бы за ним место в высшей лиге.

Пошел бы такой человек на все ради успеха?

О да.

Еще как.

Да, к Барнаби Робертсу придется присмотреться повнимательнее. Но что-то подсказывало, что мне нужен не он, а Роланд Хеманс.

Я уже собрался было навести о нем более подробные справки, но в этот момент из приемной позвонила Джоан Смит.

– Да, миссис Смит.

– Мистер Сэмпсон, прошу прощения за беспокойство, но у меня звонок из Ричмонда, офис судьи Байерса. Он спрашивает, можете ли вы сейчас с ним поговорить.

Меня охватила тревога. Я так и не придумал ничего путного, чтобы объяснить главному судье округа свое странное решение.

Но заставлять его ждать тоже больше не мог. Он прислал мне электронное письмо. И, не получив ответа, позвонил. Он не оступится. Я бы, наверное, тоже проявил настойчивость, если бы полагал, что один из судей в моем округе берет взятки.

Вновь нахлынула слабость, на этот раз не только в ногах, но и во всем теле. Даже телефонная трубка казалась мне непомерно тяжелой.

– Мистер Сэмпсон, вы меня слышите?

– Да. Да, конечно, – сказал я. – Соедините меня с ним.

– Хорошо. Не кладите трубку, пожалуйста.

Миссис Смит переключилась на другую линию, и я застыл в ожидании разговора с Байерсом. Все мои сведения об этом человеке ограничивались слухами и информацией из «Гугла». Раньше он работал в должности федерального прокурора, а теперь прославился как судья судей, яростно отстаивая независимость и священную неприкосновенность судебной власти.

Был широко известен случай, когда Байерс, яростный противник минимальных сроков наказания, обвинил подкомитет Конгресса в том, что они превратили судей в «автоматы по штамповке приговоров». Этот умный и прямолинейный человек пользовался уважением на всех ступенях федеральной правовой системы.

– Здравствуйте, мистер Сэмпсон. Спасибо, что ответили на мой звонок, – произнес он с акцентом, с которым мог говорить только настоящий вирджинский джентльмен.

– Рад вас слышать, мистер Байерс, – ответил я, стараясь, чтобы голос не выдал моего состояния и создал иллюзию спокойной уверенности, – чем могу быть полезен?

– Вчера вечером я отправил вам письмо. Не уверен, что у вас была возможность его прочесть…

– Нет, нет, я видел письмо. И как раз собирался вам звонить.

– Спасибо. Я полагаю, что вы могли бы… – начал он, но тут же сменил тон. – Так, хорошо. Мне ли не знать, что судья при вынесении решений зачастую руководствуется мотивами, неочевидными широкой публике и всем тем, кто… не посвящен в то, во что посвящают нас. Поэтому я попрошу вас просто озвучить для меня умозаключения по делу Скаврона.

Святой человек. Уважение Байерса к праву судьи принимать независимые решения было так велико, что он даже сейчас не мог заставить себя бросить вызов моей автономности.