– Сама же сказала – надо вернуться в городище. Кроме меня, за ситуацией некому проследить. Заодно за демонами поохочусь. Вдруг кто-то из них решил вернуться?

– А как же Таалу?!

– За ним присмотришь ты. Все равно больше никто не сможет к нему приблизиться, – непреклонным тоном велел он, нахлобучивая на голову шлем. – Риату я передам, чтобы занес тебе побольше тряпок. Вернусь через час. И очень надеюсь, что за это время ты не наделаешь глупостей.

Когда он ушел, я со смешанным чувством посмотрела на лежащего без сознания повелителя.

Красивый… кто бы что ни говорил, а все-таки Таалу красив, пусть и непривычной для нас красотой. Сейчас излишне резкие черты его лица заметно смягчились. За закрытыми веками не были видны нечеловеческие глаза. Тонкие губы слегка приоткрылись, а на обнаженной груди все еще алело несколько капелек крови, словно напоминание о том, что в определенной степени из-за меня он оказался в таком уязвимом состоянии.

Подумав об этом, я закусила губу, а затем решительно поднялась с дивана и, сняв перчатки, бросила их на стол.

Так. Мне нужна сила. И желательно прямо сейчас, а то какие-то нехорошие мысли лезут в голову. Нелюдь есть нелюдь. И я для него – не более чем сиделка. Но, поскольку благодатью я воспользоваться не могу… у меня ее просто-напросто не осталось… то для начала стоило бы заняться собой. Хотя бы потому, что для Таалу я больше ничего не могу сделать.

Добраться до изумрудного зала труда не составило – оказывается, у моранов не было принято запирать двери на замок. А вот с механизмом, открывающим дыру в потолке, пришлось повозиться, потому что я очень смутно представляла, в каком именно месте он находился.

Мы с По потратили кучу времени, чтобы отыскать загадочный рычаг. Но в конце концов я припомнила объяснения Риату и, тщательно обшарив одну из стен, в итоге все-таки нащупала участок, который при прикосновении едва заметно вибрировал.

Разумеется, всех тонкостей управления зеркалами я не знала, поэтому открывшееся наверху отверстие получилось маленьким, а падающий вниз световой пучок – очень узким. Но мне и его хватило, чтобы сразу почувствовать себя лучше.

Какое-то время после этого я просто стояла, высоко запрокинув голову и купаясь в лучах божественного света. Впитывала его всей кожей. Беззвучно молилась. Благодарила. Тянулась вверх всем существом в надежде, что мать-богиня и дальше не откажет мне в помощи. Но в какой-то момент что-то изменилось вокруг, и внутренняя молитва оборвалась. А потом я повернула голову и чуть не вздрогнула, наткнувшись на пристальный взгляд из темноты.

– Ты закончила? – хрипло спросил владыка Таалу, когда я опустила руки и повернулась к нему всем корпусом.

Я кивнула, и свет над моей головой тут же погас.

– Зачем ты пришла в пещеру?

– Вам лучше? – словно не услышала я.

Моран неуловимой тенью скользнул ближе, и я досадливо поморщилась, обнаружив, что он не только успел одеться, но и умудрился где-то раздобыть новый доспех.

– Ты не ответила на мой вопрос, – прищурился повелитель, подойдя вплотную.

Я снова кивнула:

– Да. Но лишь потому, что вопрос не требует ответа.

– Боюсь, это преступление, – покачал головой моран и, быстро наклонившись, с наслаждением вдохнул. – Самое страшное преступление для женщины – пахнуть для мужчины так… соблазнительно.

Я удивленно замерла.

О чем он вообще толкует? Сейчас я чувствовала себя как никогда растрепанной и грязной. Перепачканная, как хрюшка, в разорванном платье, с расцарапанными до крови коленками… а Таалу говорит, что ему нравится?!

– Меня будоражит твой запах, – совершенно спокойно признал моран, когда я растерянно на него уставилась. – Он преследует меня с того дня, когда Риату принес его на своей одежде. Знаю, это неправильно – так реагировать на человека, но наше обоняние гораздо лучше, чем у вас. Нередко оно заменяет нам зрение. И вот уже не первый день оно настойчиво зовет меня к тебе, заставляя мучиться вопросом: почему?

– Что «почему»? – неслышно шепнула я, завороженно глядя на сосредоточенное лицо морана.

– Почему это происходит?

Я нервно сглотнула:

– Н-не знаю.

– Вот и я не знаю, – задумчиво обронил владыка, снова отступая на шаг. – Но обязательно это выясню.

А потом вдруг отвернулся и совсем другим тоном велел:

– Идем-ка со мной! Быстро!

Ошеломленная и растерянная, я послушно последовала за мужчиной в соседний зал, где еще вчера он показывал мне мертвую эларию. Следом за ним так же послушно приблизилась к шкатулке и почти не удивилась, когда владыка решительно откинул крышку и достал оттуда еще один цветок.

– Возьми. – На мою ладонь требовательно лег увядший бутон. – Оживи его!

Я недоуменно опустила взгляд, но все-таки сжала пальцы, позволяя благодати наполнить умирающий цветок. Элария, как следовало ожидать, моментально встрепенулась, расправила листочки и торопливо распустила лепестки, словно боялась не успеть. Но как только это случилось, моран снова протянул руку… на этот раз без перчатки… и я инстинктивно отпрянула, не желая, чтобы еще один символ богини постигла печальная участь.

– Оставь, – с досадой поморщился владыка. – Я уже не так опасен, как раньше.

– Почему? – настороженно уточнила я, не торопясь возвращать ему эларию.

– Потому что большая часть моих сил сейчас хранится в Раалу. И я хочу знать, насколько смертельно для живых то, что осталось.

– Вы что, используете цветок вместо индикатора?!

– Могу взять и зверя. И птицу. И человека. Но цветок не так обидно потерять, согласись?

Я недоверчиво покосилась на морана, но все же повернулась и раскрыла ладони. А затем осторожно протянула ему эларию, гадая, каким именно образом повелитель собирается ее использовать.

Все оказалось донельзя просто – взяв цветок двумя пальцами, владыка Таалу поднес его к лицу и, убедившись, что умирать растение не собирается, принялся медленно считать вслух. Уже на счет «три» элария начала подсыхать, словно из нее с огромной скоростью высасывали жизненные соки, на «пять» опустила листики и поникла. На «семь» ее окончательно согнуло. А на «девять» цветок стал чернеть так же, как и первый. И рассыпался прахом в тот самый миг, когда размеренно отсчитывающий последние мгновения ее жизни моран дошел до числа «тринадцать».

– Что ж, неплохо, – кивнул он, невозмутимо отряхнув руки и снова надев перчатку. – В тринадцать раз слабее, чем накануне.

– И что это значит? – с подозрением осведомилась я. – Что вы во столько же раз ослабли?

– Не только. Это значит, что сегодня Раалу смог забрать у меня гораздо больше, чем в прошлый раз. И теперь я почти уверен, что, если со мной что-то случится, сразу он не погибнет.