Он осторожно пробрался к сторожке, прижимаясь к бревенчатой стене, подкрался к пацану, который продолжал рассматривать боевой нож немецких диверсантов. Выйдя из укрытия, лесник схватил подростка за руку, в которой тот держал оружие. От неожиданности Колька вскрикнул.

— Здорово, Федор Аркадьевич, — с испугу пролепетал подросток.

— Привет, Коля. Что ты тут делаешь? — пристально глядя в глаза подростку, спросил Макаров.

— Да я это… так… мимо проходил, по делам.

— Вот как! Интересно, а какие у тебя могут быть дела в тайге? Кто тебя одного сюда отпустил? Мамка, небось, волнуется уже, думая, куда ты пропал, — ледяным голосом произнес лесник так, что Колька почувствовал, как его грудь сдавил, словно цепями, смертельный страх. — И, кажется, — продолжил Федор, — я тебя не звал к себе в гости.

— Я случайно зашел, — пролепетал Колька, повернув к леснику бледное, веснушчатое лицо с узкими карими глазами.

— Славно это у тебя получается, случайно зашел и взял чужую вещь. И раньше было: то в колодец мне ядовитой травы набросаешь, то еще чего устроишь. А тебя ведь учили в школе, что за все плохое надо отвечать.

— Я больше не буду, дядя Федор, — всхлипнул Колька и внезапно дернулся вперед с такой силой, что лесник не удержал его.

Подросток стремглав бросился бежать. Но упускать Кольку, да еще с такой уликой, не входило в планы Макарова. Он рванул следом, петляя среди деревьев. Когда-то в Риге он серьезно занимался легкой атлетикой, бегом на средние дистанции. А потому, как ни старался убежать Колька, это у него не вышло. Лесник настиг его в небольшой лощине, сбил с ног и, прижав к земле, выкрутил из руки нож. Подросток отчаянно сопротивлялся и кричал, поэтому Федор решил не искушать судьбу. Он схватил Кольку за длинный черный чуб, рванул голову пацана вверх и назад и ножом перерезал ему горло. Колька захрипел, захлебываясь собственной кровью, и вскоре затих.

Лесник спрятал труп мальчика за сторожкой. Затем дождался ночи, отнес тело подальше в тайгу и закопал его под сосной. «Отбегал свое, Колька», — зло сплюнул лесник и пошел к сторожке.

Через день Макаров вернулся в деревню. Едва он вошел в дом, как к нему забежала взволнованная доярка Люба, мать Кольки.

— Федор Аркадьевич, помоги, ради Бога! — взволнованно проговорила она.

— Да сядь ты, успокойся! Чего суетишься, словно ошпаренная? Объясни сначала, в чем дело, — пододвинув женщине стул, попросил лесник.

— Пропал мой Колька, полтора дня уже нет. Ушел — и нет его. Бабка Агафья говорит, что видела, как шел Колька в сторону тайги. Но он это был или нет, она не уверена.

— Конечно, Агафья спутает кого хочешь. Ей же почти сто лет, — буркнул Федор. — Она уже дальше своего носа не видит.

— Мы с бабами вчера искали Кольку допоздна, кричали, звали… Все без толку. Тайга-то огромная. Может, он заблудился и ходит где-то сейчас, а кругом зверья разного полно, медведи, — брызнули слезы из глаз Любы.

— Да ладно тебе, не убивайся раньше времени и сырость в моем доме не разводи. Может, найдется еще твой Колька, а ты только попусту слезы льешь. Перестань. На вот лучше воды попей.

Лесник зачерпнул большой алюминиевой кружкой воды из ведра и подал ее доярке. Люба сделала несколько глотков и поставила кружку на стол.

— Федор Аркадьевич, умоляю тебя, поищи ты его. Ведь ты же лесник, все тропы в округе знаешь. Глядишь — и найдешь его.

Макаров тяжело вздохнул:

— Ладно, Люба, я сейчас же отправлюсь в тайгу. Если повезет, то найду твоего пацана.

— Спасибо огромное тебе, Федор Аркадьевич.

— Да погоди благодарить раньше времени, надо найти его для начала.

— Ой, не знаю, тяжело у меня на сердце что-то. Может, его уже и в живых нет. Тайга и взрослого запросто убьет, а тут желторотый подросток.

— Это точно, с тайгой шутки плохи, — угрюмо ответил лесник и добавил: — Ладно, ступай, мне надо собираться, скоро стемнеет.

Федор взял с собой еду и отправился в тайгу якобы на поиски Кольки. Два дня он провел в сторожке, а затем вернулся в деревню и направился к дому Любы. Доярка как раз набирала из колодца воду.

— Ну что, Федор Аркадьевич? — с надеждой спросила женщина.

— Обыскал все в округе, кричал, звал — все попусту. Словно в воду канул.

Люба поставила ведра с водой на землю, обхватила голову руками и зарыдала, приговаривая:

— Коленька, сынок… Миленький, вернись домой… Где же ты?..

Около пяти часов вечера адмирал Канарис любил взбодриться и выпить чашку хорошего крепкого кофе без сахара. Адмирал сидел за столом, потягивая густой напиток и размышляя над хитроумной операцией Абвера в Англии. В этот момент в кабинет вошел адъютант и доложил, что с адмиралом хочет встретиться полковник Штольц и боец из полка специального назначения «Бранденбург-800».

— Они здесь? — решительно отставив чашку с кофе, спросил Канарис.

— Да, господин адмирал, ждут за дверью.

— Пригласите их немедленно, — возбужденно повысил голос Канарис, обычно отличавшийся спокойствием и выдержкой.

Адъютант приоткрыл дверь и сказал:

— Входите, вас ждут.

Полковник Штольц вошел в сопровождении высокого худого фельдфебеля.

— Хайль Гитлер! — вскинули руки вошедшие.

— Давайте без церемоний, ближе к делу, — нетерпеливо сказал Канарис.

— Фельдфебель Гюнтер Куртц, — Штольц указал на долговязого военного, — два часа назад прибыл на нашем самолете в Берлин. Он и еще трое диверсантов полка «Бранденбург-800» вернулись с полигона русских в Коми, — понизил голос Штольц.

Адмирал поднялся из-за стола и подошел к фельдфебелю. Куртц вытянулся по стойке смирно.

— Значит, вы возвратились с полигона? — спросил Канарис.

— Так точно, господин адмирал, — выдохнул фельдфебель.

— А где же ваш командир?

— Командир группы погиб, как и пятеро солдат. Мне и еще троим удалось выбраться.

— Что же произошло, фельдфебель?

— Возвращаясь с задания, мы нарвались на засаду русских. Командира убил снайпер, сразу же. Нам чудом удалось прорваться и уйти.

— Понятно, фельдфебель. Присаживайтесь, поговорим, — указав на мягкие кресла возле стола, сказал Канарис и, сев на свое место, допил остывший кофе.

Штольц и Куртц устроились в креслах.

— Господин адмирал, — начал Штольц, — я привел к вам фельдфебеля Куртца для того, чтобы он лично вам рассказал, что они видели на русском полигоне. Поговорив с Куртцем, я понял, что рассказ очевидца будет для вас гораздо интереснее, чем мой сухой доклад.

— Хорошо. И что же такого необычного, фельдфебель, вы увидели на русском полигоне? Чем можете нас удивить?