«Братья Валентайн», – было золотом красиво написано по стеклу.

– Давай стеклорез, – шепнул он подошедшему Бумбе.

– Что? – опешил тот.

– Стеклорез, – злобно повторил Гурфинкель. – Кретин, неужели ты его забыл в гостинице?

Побледнев от своей оплошности, Покровский кивнул. Но Гурфинкель решил идти до конца. Есть хотелось страшно, и остановить Мишу на пути к желанной цели теперь не представлялось возможным. Никому, даже армии вооруженных до зубов полицейских, даже «Интеллидженс сервис», даже ЦРУ… Впрочем, ЦРУ, пожалуй, Мишу бы остановило. Хотя…

– Отдай кирпич, пожалуйста, Михаил. Ne duri! – молил Бумба, закрывая собой витрину. – Вся улица проснется. Тут в конце квартала полицейский живет, я узнавал.

– А мне плевать…

– Так ведь!

– А мне плевать…

– Ну пожалуйста, Миша…

Казалось, ничто не могло остановить собравшегося расшибить витрину кирпичом Гурфинкеля, но это лишь казалось. Спасение пришло неожиданно.

В кармане комбинезона Миши затренькал сотовый телефон. Опустив руку с булыжником, Гурфинкель свободной конечностью извлек пищащую трубочку на божий свет, точнее, на божий мрак, ибо дело было ночью.

– Майкл, – раздался в трубке голос Персиваля Лоуренса. – Есть дело.

– Слушаю, – дрожащим голосом произнес Миша. Неужели их простили?

– Майкл, – повторил Перси, – ты своя друга Энди не хотеть заработать много-много?

– Много-много? – ошарашенно переспросил Гурфин-кель.

– Именно. Так, – подтвердил Лоуренс, в отличие от беседы в кабинете Сипягина снова перейдя на афроамериканский в гарлемском варианте. – Быть большие деньги.

Кирпич со стуком упал на асфальт мостовой.

– Где, когда? – чуть ли не закричал Миша. Мочалка Перси что-то ответил, и связь прервалась. Бумба непонимающе смотрел на друга.

– Живем, приятель, живем! – прохрипел Гурфинкель, от счастья подавившись жвачкой и обнимая напарника за крутые плечи.

«Чудак какой-то, – подумал Бумба. – V nature».

Наутро в лондонских газетах появилась заметка под интригующим названием «Человек-паук помешал ограблению века». Имела ли данная заметка какое-либо отношение к ночному происшествию возле ювелирного магазина братьев Валентайн, до сих пор осталось невыясненным. Но фотография железной решетки с дыркой в виде очертаний фигуры известного кинозлодея человека-пингвина на первой полосе лондонских газет впечатляла.

Корабль «Иван Франко» вошел в одесский порт в половине двенадцатого утра.

Миша Гурфинкель, меланхолично прогуливаясь на палубе, всматривался в чужой берег с некоторой опаской, ибо Одесса была второй родиной евреев, естественно, после Иерусалима, а Миша был еврей почти чистокровный, с русскими корнями. И теперь он откровенно трусил, чувствуя, что в Одессе его вполне может ожидать встреча с давними знакомыми, расставание с которыми, скажем так, было не очень приятным. Многих своих «соотечественников» надул Миша, когда во времена бурной молодости временно проживал в Святой земле, то бишь Израиле. Бензин верблюжьей мочой разбавлял, оружием приторговывал, за что был сразу же занесен знаменитым Моссадом в черные списки, так как оружие хитроумный Миша продавал арабам. То-то земляки удивились, когда по Хайфе стали бегать шахиды с израильскими «Узи».

А все он, Миша Гурфинкель!..

Корабль причаливал. На палубе появились пассажиры, алчущие поскорее сойти на берег, и среди них Миша увидел Перси Лоуренса и Бумбу Покровского с чемоданами.

– На, держи свой baul, – буркнул Бумба, отдавая Мише его чемодан. – Чего ты туда напихал, булыжников?

– Подарки теще, – огрызнулся тот.

– Динамит, что ли? – хохотнул Покровский, подмигивая Лоуренсу.

Наконец корабль причалил, и пассажиры гуськом потянулись к трапу.

– А я думал, что Украина – это где-то в Новой Гвинее, – сообщил друзьям Бумба, медленно двигаясь в очереди.

– Ну, про Одессу ты наверняка слышал, – сказал Миша, вытирая платком катящийся по лбу пот – жара в порту стояла неимоверная.

Приятели поймали такси и за смехотворную сумму в двадцать долларов доехали до гостиницы «Лондонская», что на Приморском бульваре. Номер-люкс для них уже был забронирован. Бросив вещи и наскоро ополоснувшись в душе, троица отправилась знакомиться с местными достопримечательностями.

– Odessa-mama, – мечтательно произнес Бумба, показывая Гурфинкелю большой палец. – Конечно, слышал, но мне казалось, что Одесса – это где-то на Босфоре.

– Ладно, парни, – сказал Персиваль Лоуренс, поправляя за спиной рюкзак. – Твоя и ваша надо запомнить, моя не желать повторять много раз.

– Ну-ну. – Бумба с Мишей внимательно посмотрели на негра, который в своем камуфлированном костюме напоминал лидера боевиков-головорезов из какой-нибудь Руанды. «Как бы нас местные копы не замели с таким попутчиком», – мелькнула у Миши тревожная мысль.

– Значит, так, твоя и ваша слушать сюда, – продолжил Лоуренс. – Твоя, ваша и моя приплыть в Украину, как вертолетная обслуга. Моя пилота, твоя и ваша – техники.

Бумба с Мишей дружно кивнули.

– Вертолета прибудет завтра, и наша по договору с господин Юсупов должна мало-мало перелетать из Одесса на Змеиный остров.

Миша присвистнул:

– Это ж сколько нам придется лететь?

– Сколько надо, – отрезал Перси. – За те башли, который твоя и наша плачено, можно и до Босфора слетать.

– Во-во, – кивнул Бумба, – прокатимся с ветерком. Я когда-то умел водить вертолет, думаю, будет klevo.

– Прилетим на Змеиный прямо к праздничку, тогда и тарахтелку вручим, – добавил Лоуренс.

Гурфинкель, ставший по прибытии в Одессу крайне подозрительным, обратил свое пристальное внимание на речь афроамериканца, в последнее время ставшую вдруг более правильной, хотя и не всегда. Создавалось впечатление, что Перси время от времени забывал коверкать английские слова, но, спохватываясь, ловко вворачивал что-то типа «твоя моя не понимать». Странно было все это, но Миша благоразумно промолчал. В конце концов, это личное дело Мочалки. Негры – они вообще все с причудами. Взять, к примеру, Майка Тайсона с его гастрономической слабостью к ушам соперников или того же Пеле, «Виагру» на старости лет рекламирующего.

Кошмар! Одним словом, всюду одни психи.

К слову сказать, Миша был единственным в их бравой троице, кто почти в совершенстве владел русским языком, и потому главенствующая роль в их маленьком отряде как-то незаметно перекочевала к нему.

Чуть отойдя от гостиницы, иностранцы сразу же были атакованы настырным полным субъектом с жуликоватыми, маленькими, постоянно бегающими глазками.

– О, вы, наверное, впервые в Одессе? – закричал он, хватая Лоуренса за рукав камуфлированной рубашки. – Я Моня Шулкевич, меня здесь все знают. Вам квартира не нужна?