— И долго ты еще здесь будешь жить? — спросилаКейт, испытывая некоторую робость, сопоставимую с той, которая охватывала еераньше при встрече с мужчинами, в те минуты, которые отделяют слова отпоступков: когда согласие лечь в постель уже дано, но еще не подтвержденодействием.

— Приблизительно месяц, пока не закончится ремонт вмоей квартире.

— А где она находится?

— Неподалеку, на Гросвенор-сквер.

— Шикарный район! — Кейт выразительно усмехнулась.

— Послушай, я поняла, что у тебя на уме. Не думай, я нетакая. Просто у меня богатый папочка, он сколотил приличное состояние набиржевых спекуляциях и не скупится на подарки для дочери, — развеяла ееподозрения американка.

— В самом деле? — с сомнением прищурилась Кейт.

Памела погладила ее по плечу и спине. У Кейт побежалимурашки по коже. Памела похлопала ее по ягодицам:

— Классная задница! Позволь мне показать тебе своиапартаменты, — сказала она и повела гостью обратно в холл, откуда можнобыло попасть, через вторую дверь, в спальню. Памела распахнула дверь и сказала:

— Здесь мой будуар, там — дверь в ванную.

— Все очень мило, — сказала Кейт. Заглянув вванную, пол которой тоже был мраморный, она стала осматривать интерьер комнаты.Большая двуспальная кровать была покрыта изящным покрывалом, дверцы стенногошкафа раскрашены под черепаший панцирь, в тон туалетным столикам и комоду.

Памела усмехнулась и, подойдя к Кейт вплотную, взглянула ейв глаза:

— Ну а теперь настал момент, когда тебе пора резкоделать отсюда ноги.

Кейт улыбнулась. Сердце ее застучало как барабан, однакоубегать она не собиралась. Не для того она сюда пришла, чтобы струсить впоследний момент. Однако робость, внезапно охватившая ее, не позволяла ейпереступить запретную черту. Она живо представила себя на огромной кровативместе с Памелой, собралась с духом и сказала:

— Не беспокойся, я не убегу.

— Вот и чудесно!

Памела шагнула к ней и дотронулась до ее щеки. Потом онанаклонилась и прикоснулась губами к ее губам, взяв рукой за шею. Их губыслились в поцелуе, Кейт порывисто обняла Памелу за плечи и просунула ей в ротязык.

Ее поразило, насколько сильно поцелуй с женщиной отличаетсяот поцелуя с мужчиной. Тело Памелы таяло в ее руках, а рот оказался оченьподатливым и нежным. Их языки столкнулись и затеяли игру, словно бы соревнуясьв проворности. Груди Памелы уперлись в груди Кейт, и соски у них обеихотвердели и набухли. Войдя во вкус, Кейт стала тереться о Памелу животом, потомсогнула ногу в колене и прижалась им к ее промежности.

— Эй, подруга, сбавь обороты! — осадила ееамериканка. — Не гони лошадей! Займемся этим с чувством, с толком, срасстановкой. Ты согласна, крошка?

Кейт отпрянула, тяжело дыша.

— Я не думала, что почувствую такую разницу!

— А почему бы нам не устроиться на кровати с полнымкомфортом? Для начала расстегни мне молнию, не в службу, а в дружбу.

Памела повернулась к ней спиной. Кейт нащупала язычок молниикружевного платья и потянула за него. Памела вынула из рукавов руки, и платьеупало к ее ногам. Тело у нее оказалось гладким и загорелым. Памела с.марасстегнула на спине застежку бюстгальтера, отшвырнула его, обернулась инахально уставилась на Кейт. Груди у нее были небольшие, но плотные, с темнымикругами вокруг малиновых сосков размером с вишню.

Кейт давно не видела голую грудь другой женщины. Она непосещала спортивных залов и оздоровительных центров и потому не сталкивалась сголыми женщинами в душевых, как не имела она обыкновения ходить в большиемагазины с примерочными, где женщины раздеваются до трусов.

Памела поставила ногу на кровать, расстегнула молнию наботинке и скинула его. То же самое она проделала и со вторым ботинком, затемстянула колготки и осталась в черных трусиках.

— Теперь твоя очередь, милочка! — сказала она исдернула с кровати покрывало.

Кейт задрала подол красного трикотажного платья и, стянувего через голову, осталась в колготках телесного оттенка, белых ажурныхтрусиках и лифчике. Памела легла на кровать.

— Хотелось бы мне знать, чего ты ожидаешь,крошка? — спросила она.

— Ожидаю? — переспросила Кейт, снимая туфли нашпильках.

— Думаешь, что я сейчас пристегну к себе здоровенныйпластиковый пенис и трахну тебя им?

Кейт расхохоталась:

— А ты обычно именно так и поступаешь?

Она присела на кровать и попыталась справиться с застежкойбюстгальтера, но та не поддавалась, возможно, потому, что пальцы Кейт тряслисьи не слушались ее.

— Позволь мне тебе помочь! — Памела села и ловкоосвободила груди Кейт от оков. Вид торчащих сосков привел ее в восторг. —Какая прелесть! — воскликнула Памела и принялась сосать ей левую грудь,время от времени облизывая сосок языком, как шаловливый ребенок лижетмороженое. Кейт разомлела.

Памела вошла во вкус и, встав на колени, стянула с неебюстгальтер и отшвырнула его в угол. Не медля ни секунды, она сжала Кейт обегруди и, потискав их, воскликнула:

— Классные сиськи! За такие и убить можно.

Она стала теребить соски, зажав их между пальчиками,одновременно целуя Кейт шею и плечи. Дрожь пробежала по ее телу, она закинулаголову. Памела начала ласкать языком ее уши, целовать в закрытые глаза ичувствительные места за ушными раковинами.

Не совладав с эмоциями, захлестнувшими ее, Кейт оторваларуки Памелы от своих грудей, извернулась и навалилась на нее сама. Их разгоряченныетела переплелись, уста растаяли от сладостных поцелуев, а языки пустились вритуальную лесбийскую пляску. Изнемогая от похоти, блудницы начали кататься поширокой кровати, норовя окончательно раствориться одна в другой и сгореть впламени страсти.

— Я страшно возбудилась, — призналась Кейт,прижимаясь лобком к бедру Памелы.

— Это очевидно, — отозвалась та и сильнее нажаламокрым коленом на низ ее живота.

Кейт застонала от удовольствия, продолжая удивляться своейвосприимчивости к женским ласкам. Ей казалось, что она войдет во вкуслесбийской любви постепенно, привыкая к ней медленно, шаг за шагом. На деле всеобернулось иначе. И, нырнув с головой в стремнину непривычных ощущений, онабыла приятно поражена, обнаружив, что тяга к мужчинам не препятствует еезабавам с женщинами. Ощущение же своей вины за нарушение табу лишь придавалоэтим играм остроту.

Внезапно Памела провела ловкий маневр и, вытянув ноги,перевернула Кейт на спину, чтобы перехватить инициативу. Она стала тискать Кейтс такой неистовой страстью, что бедняжка застонала и заохала. Памела опустиласьеще ниже и принялась лизать ей пупок и лобок.