С уходом Сина в карете, казалось, возникла зияющая пустота. С этим нужно было свыкнуться, ведь скоро им предстояло расстаться навсегда.

— Надо спрятать это, пока не поздно! — сказала девушка, бросая газету сестре. — Верити, милая, я чуть не умерла!

— Какой ужас! — прошептала та, пробежав глазами статью. — Теперь это стало достоянием целой Англии! Любой знакомый может на меня донести. И уж конечно, приплели твое имя. — Она погладила Честити по руке. — Я так надеялась, что скандал уляжется и забудется…

— Он не забудется. — Честити горько усмехнулась. — Теперь я знаю цену слухам и никогда уже безоговорочно не поверю им.

— Но, дорогая, — возразила Верити, держа спящего ребенка на руках, — ты должна признать, что в твоем случае это не просто слухи. Генри застали в твоей постели, и притом люди, слову которых можно доверять. Хуже всего, что при этом были Трелины. Когда и они отвернулись от тебя, это был конец.

— Но я не приглашала Генри к себе в постель! Я вообще ни при чем!

— Это лишь незначительная деталь.

— Ты хочешь сказать, что мне следовало выйти за Вернема?! — изумилась Честити.

— Ей-богу, не знаю. На твоем месте я бы вышла, но я всегда была слабовольной. Просто понимаю теперь, что дела плохи… — Верити покосилась на сестру, — особенно если учесть, что лорд Син…

— При чем здесь он? — вспыхнула Честити.

— Между вами что-то происходит, я это чувствую. Поскольку в глазах лорда Сина ты — юноша, он должен стыдиться своего интереса, но как только правда откроется, полагаю… полагаю, интерес этот расцветет пышным цветом. Жаль, что это ни к чему не приведет.

— Не знаю, что ты имеешь в виду под словом «это», но я не намерена до «этого» доводить! Лорд Син так и останется с уверенностью, что я мужского пола. А ты, моя милая, начинаешь нести чушь!

* * *

Было пять часов вечера и уже совсем темно, когда карета миновала северную заставу древнего города Винчестер. Дорога казалась пустынной (большинство проезжих уже остановились на ночлег), но пешеходов на улицах хватало, поэтому сестры старались держаться в глубине кареты.

— Хоскинз предлагает переночевать «У трех ядер», — сказал Син, вернувшись на свое место. — Этот постоялый двор слишком мелкий рангом, чтобы в нем останавливались сливки общества, и я не думаю, что граф или Генри Вернем могут там появиться. На всякий случай не теряйте бдительности, играйте свои роли как можно лучше. Давайте посмотрим, удастся ли пронести ребенка в саквояже.

Честити отомкнула замок и раздвинула половинки саквояжа, а Верити пристроила одеяльце на груде шерсти. Уложенный на все это, маленький Уильям сонно чмокнул и успокоился. Чтобы саквояж не захлопнулся, между краев вложили свернутый носовой платок.

Тем временем карета резко повернула, послышались приветственные оклики прислуги. Заглянув в щель между занавесками, Честити увидела освещенный фонарями двор и маленькое, уютное здание гостиницы, с низкой стрехой и резной отделкой лестниц. В своем роде очаровательное, это заведение никак не могло привлекать людей богатых и знатных.

Дверца кареты открылась, Син кивнул в знак того, что можно выходить. Честити пришло в голову, что нужно оставить в памяти прислуги какой-то заметный след, выделиться среди остальных проезжих. Должно быть, это пришло в голову и Сину, потому что он устроил целый спектакль, суетясь вокруг своей «супруги». Честити прикинула, не помочь ли с лошадьми, но испугалась, что не сумеет убедительно сыграть грума, и предпочла заняться багажом.

Толстушка хозяйка ушла готовить комнату, а Син разговорился с хозяином. Верити стояла рядом потупившись, как подлинное воплощение скромности. Обращаясь к ней с вопросами, Син не забывал добавлять «дорогая» и ласково поглаживать ей руку, а Честити уныло размышляла о том, что из этих двоих вышла бы чудесная пара.

Мужчина за столом в обеденном зале посмотрел на них, решил то же самое и вернулся к своей кружке. Неужели отец расставил своих людей повсюду? Если так, это переходит всякие границы. Вдруг ребенок проснется и заплачет?

Зашел конюх с известием, что лошадей распрягли. Син сунул ему монету и осведомился у хозяина, нельзя ли утром нанять верховую лошадь и проехаться по окрестностям: он намеревается оставить грума при вещах, жену — у подруги, а сам займется поисками дома. Хозяин был счастлив предложить свои услуги, и все прошло в лучшем виде.

Вскоре все трое шли по улице туда, где предстояло укрыть Верити. Син нес приоткрытый саквояж со спящим ребенком.

— Ну вот, еще немного терпения, и можно будет вздохнуть свободно. Мэри Гарнет — женщина отважная. Ни за что бы не покинула Канаду, если бы не второй ребенок. Роджер, ее муж, настоял на возвращении в Англию. Теперь она живет с отцом, это настоящий книжный червь. Он едва ли заметит появление гостей.

Вопреки этому пророчеству отец Мэри проявил достаточно гостеприимства, чтобы Верити почувствовала себя как дома. Дочь и вовсе была безмерно рада появлению женщины, почти ее ровесницы, с которой можно всласть поболтать. Это была крепкая молодая женщина, скорая на улыбку. Двое детей — пятилетняя девочка, очень похожая на мать, и малыш в коротких штанишках — поначалу дичились, но вскоре первую привлек спящий Уильям, а второго — позумент на мундире Сина.

— Дядя — сялдат, — констатировал мальчик. — Папа — тозе.

— Знаю. Я с ним знаком. Мы с твоим папой хорошо повеселились, разгоняя врагов короля.

— Спагами?

— И шпагами, и мушкетами. Это которые так славно, громко палят.

— Ух ты! — Глаза у мальчика округлились. — А твоя лосадь больсая?

— Громадная. Хочешь поиграть в лошадки? — Получив кивок, Син посадил ребенка на колени и начал подбрасывать, напевая:

— «Вот как едет дурачок: цок да цок, шлеп на бок! Вот как едет зеленщик: скрип да скрип, вжик да вжик! Вот как едет офицер: рысь-галоп, бери пример! Подъезжаем мы к ограде — ой, держитесь, Бога ради!» — Тут он так высоко подкинул мальчика, что гостиная огласилась счастливым визгом. — «Подъезжаем мы к пруду — утонули на ходу!» — Он раздвинул ноги, делая вид, что роняет ребенка.

— Еще! Еще!

Син без протеста начал все сначала. Честити наблюдала со знакомой болью в груди — тоской по несбыточному. Она любила детей и легко могла вообразить себе Сина отцом. Без сомнения, он умел быть и строгим, но всегда готов был забавляться и забавлять.

Пятилетняя Кэролайн доже следила за игрой в лошадки, разрываясь между естественным влечением к грудному ребенку на руках у Верити и желанием принять участие в развлечении. Стоило Сину сделать передышку (не столько от усталости, сколько из опасения переволновать малыша), как она потребовала свою долю внимания, — У нас тоже есть младенец! — заявила она.

— Вот хак? — Син устремил на Мэри лукавый испытующий взгляд. — Надеюсь, это означает, что у Роджера была побывка?