24

Стараясь как можно быстрее исчезнуть из поля зрения репортёров, в дом ввалился Джейк. Я наблюдала за тем, как он подъезжает к дому, через просвет между занавесками, и хлопок дверью вышел таким сильным, что я испугалась за стеклянную вставку в ней. Эйден плохо воспринимал любой громкий звук, и Дениз поспешила к нему с кухни. Я отметила про себя, что сегодня она задержалась у нас позже обычного — на улице уже стемнело, и в это время она, как правило, уже ехала домой.

— Говнюки сраные! — вскричал Джейк. — Мало того, что полиция прессует, так ещё и от этих бегать!

Когда он влетел в гостиную, я вгрызлась зубами в ноготь большого пальца. Волосы у него были взъерошены, рубашка расстёгнута у воротника, кожа покраснела, а глаза выпрыгивали из орбит.

— Джейк, — попросила я. — Только не в присутствии Эйдена!

Он сузил глаза и, прежде чем кивнуть, кинул взгляд на Эйдена.

— Ты как вообще? — спросила я, понимая, что голос мой звучит излишне жёстко.

— Вы что-нибудь говорили журналистам? — спросила Дениз.

— Этим ублюдками только того и надо было, но я им такого удовольствия не дал, — покачал головой Джейк. — И я в порядке, спасибо, что спросила.

Я снова поймала себя на том, что растираю сухую кожу рук, а потом не смогла удержаться и принялась расчёсывать болячку на сгибе рядом с большим пальцем. Пришлось засунуть руки поглубже в карманы джинсов.

— Я из-за них не смогла к тебе приехать, какой-то чёрный фургон весь день за мной ездил.

— Ничего страшного, — сказал Джейк. — Я всё понимаю. — Он заключил меня в тесные объятия и прошептал прямо в волосы: — Я так рад тебя видеть. Мне весь день тебя не хватало. — Потом он взял меня за руку, подвёл к дивану и усадил рядом с собой. — Эмма, это был просто ужас! Они ковыряются и ковыряются в моих показаниях, чуть ли не на атомы их разбирают. Это же десять лет назад было, я практически ничего не помню! У меня и тогда-то всё было как в тумане, во время наводнения… Я никак понять не могу, какого чёрта они продолжают меня долбать своими вопросами?!

— Успокойся, — ответила я и притянула его поближе к себе, несмотря на то, что разыгравшийся во мне за пару минут до этого адреналин всё ещё носился по венам. Другая часть моего сознания требовала немедленно оттолкнуть его подальше, а не прижимать к себе, и там, где он прикасался ко мне, по коже начали бегать противные мурашки. — Всё позади. Тебя ни в чём не обвиняют, так что ты, видимо, развеял все их подозрения.

— У них ничего на меня нет, потому что я не преступник. — Джейк воззрился на Дениз. — Вы не могли бы объяснить это своим коллегам?

Дениз неловко переминалась с ноги на ногу.

— Пожалуй, мне пора домой. Рада, что всё в порядке, мистер Хьюитт.

Я отметила, что Дениз никогда не называла его Джейком. Возможно, причиной тому была аура учителя, которую Джейк распространял вокруг себя даже за пределами школы, а может, дело было в том, что рядом с ним Дениз не испытывала особого комфорта. Хотя вполне вероятно, что это было лишь одним из проявлений её усилий, местами излишних, направленных на то, чтобы сдружиться со мной. Всегда называть меня Эммой и «ставить чайник». Маркус в то же время периодически затевал разговор о машинах или футболе — вероятно, в надежде хоть как-то расшевелить Джейка и расположить его к себе. Временами выглядело это отвратительно.

Когда дверь за Дениз закрылась, я услышала, как несколько репортёров набросились на неё с вопросами и продолжали атаковать, пока она шла к своей машине.

— Скоро им наскучит, — сказала я. — И они в любом случае перестанут здесь болтаться после наступления темноты.

Джейк притянул меня поближе к себе:

— Я так рад, что ты здесь, со мной!

Я пыталась стряхнуть напряжение, которое сковывало всё тело, но, по сути, могла думать только об Эйдене, который сидел в противоположном углу комнаты.

— Слушай, ну Эйден же здесь, ты в курсе вообще?! — воскликнула я, стараясь высвободиться из объятий Джейка.

— Мда, — буркнул Джейк, послав в его сторону совершенно пустой взгляд.

— Может, телек включим ненадолго?

— И что, опять на Диснее зависнем? Что на этот раз? Аладдин? Спящая красавица? Парню шестнадцать лет! Хватит ему всю эту белиберду смотреть!

— Как всё прошло в полиции? — поинтересовалась я. — Если бы меня попросили ответить на несколько простых вопросов, я была бы гораздо менее взбудоражена, чем ты сейчас…

— А ты как думаешь?! — резко ответил он, так что несколько капелек слюны вылетело изо рта. — Знаю я, что у них на уме, и почему мне все эти вопросы задавали: хотят вывернуть так, будто я это сделал. Думают, что я способен похитить шестилетнего мальчика. Гадость какая.

— И о чём спрашивали?

— Да о чём только не спрашивали… — вздохнул он. — Будто я упираюсь, а им меня расколоть надо. Требовали, чтоб я им посекундно разложил, где находился в течение дня, что мне, естественно, не удалось: это же десять лет тому назад было, да ещё тогда все как подорванные носились, пытаясь найти хоть одну сухую аудиторию в этой помойке, в которую превратилась школа, когда крыша протекла. Мне казалось, что большую часть дня я пробыл с Саймоном, компьютерщиком, но он, видимо, утверждает, что это не так. Я отчётливо помню, как мы зашли в класс E6 проверить, что там с крышей. Всё это просто нелепо! У меня элементарно не было бы на это времени! Десять лет!

— Вот я так и сказала!

Он притянул меня к себе и поцеловал в губы:

— Эммочка моя! Жена моя прекрасная! Подумать только, мы скоро увидимся с нашей маленькой дочуркой…

— Джейк! — воскликнула я, отстранившись. — Ну Эйден же видит!

— Эйден, мальчик мой! — сказал он, подражая стандартной манере учителя государственной школы. — Не пора ли тебе отправиться в кровать? Нам с мамой нужно кое-что обсудить.

— Вообще-то правда уже поздно, — сказала я. — Давайте-ка все по кроватям!

— Он поел?

— Дениз сделала ему бутерброд.

Эйден вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, а у меня сжимало сердце, пока я наблюдала, как он медленно плёлся к двери на негнущихся, неповоротливых ногах. Походка с каждым днём улучшалась, но я с тревогой думала о том, сможет ли он когда-нибудь снова ходить и бегать так же, как его здоровые ровесники.

— На чём мы остановились, миссис Прайс-Хьюитт? Ммм, когда же мы наконец