Безусловно, развитие техники сделало существование человека более комфортным. Но и в современной техногенной цивилизации человек чувствует себя неудовлетворенным. Более того, «большую часть вины за наши несчастья, — настойчиво проводит свою мысль Фрейд, вслед за великим Руссо, — несет наша так называемая культура; мы были бы несравнимо счастливее, если бы от нее отказались и вернулись к первобытности»[1804]. Мы несчастны, потому что культура подавляет наши влечения, а обеспечение счастья каждого человека задается принципом удовольствия. Однако реализации этого принципа, по мнению Фрейда, препятствуют множество факторов, причиняющих людям лишь одни страдания. Последние угрожают нам с нескольких сторон: во-первых, со стороны нашего бренного больного тела; во-вторых, со стороны внешнего мира, который обрушивает на человека свои мощные разрушительные силы; и, наконец, со стороны взаимоотношений людей в семье, государстве и обществе, регулируемых социальными учреждениями.

Под давлением этих потенциальных страданий люди несколько умеряют свои притязания на счастье. Теперь они, вслед за эпикурейцами, считают себя счастливыми, если им удалось превозмочь страдания, избежать несчастья. Тем самым изначальное стремление к удовольствию вытесняется на второй план задачей избежать страдания. Для ее реализации

Фрейд видит несколько путей, которые можно считать, по сути, основными путями понижения недовольства культурой.

Мэтром психоанализа было предложено несколько видов защиты от страдания, направленных на аппарат ощущений (химическое воздействие, наркотическое воздействие) и душевный аппарат. Среди методов защиты, обращенных на душевный аппарат, наиболее эффективным оказывается путь сублимации, суть которого состоит в видоизменении (смещении) либидо. Благодаря сублимации своего либидо человек повышает уровень наслаждения от психической и интеллектуальной работы. Хотя этот путь оказывается основным и наиболее подходящим для смягчения конфликта между человеком и культурой, всё же у него есть ряд недостатков. Во-первых, сублимация недостаточно интенсивна, чтобы полностью исчерпать первичные влечения, во-вторых, она доступна лишь немногим людям, так как способность к сублимации — это врожденная способность, которая, как и всякое дарование, встречается крайне редко. Сублимацию влечений Фрейд рассматривает в качестве основополагающей черты культурного развития, ибо она делает возможными высшие формы психической деятельности — научной, эстетической, философской, идеологической.

Таковы некоторые пути понижения недовольства культурой. Ни один из них не может обеспечить желанного результата, ибо счастье, по словам Фрейда, «есть проблема индивидуальной экономии либидо… каждый должен кроить себе счастье на собственный фасон»[1805]. Такова общая позиция Фрейда по вопросам религии и культуры.

Подводя общий итог, следует отметить, что хотя создателем психоанализа и был предложен оригинальный подход к обсуждению вопросов религии и культуры, всё же его общая культурфилософская позиция, по сути, не выходит за рамки той широко распространенной традиции, истоки которой восходят к древним грекам, в частности кинику Диогену Синопскому. От него, «Диогена в бочке», она затем перешла собственно в европейскую классическую культуру и твердо в ней закрепилась благодаря усилиям великого Руссо и изумительного Канта. Существо этой традиции, как известно, определяется противопоставлением природы и человека, с одной стороны, и культуры — с другой, точнее, «природного» человека с его животными инстинктами и влечениями й человека «культурного» с его социальными устремлениями. Интенция Фрейда объяснить такие социальные феномены, как религию и культуру с позиций чистого биопсихологизма является, по сути, редукционистской.

В целом можно сказать, что редукционизм — это общая основополагающая установка, в соответствии и на основе которой Фрейд осуществляет все свои психоаналитические изыскания. Редукционистскими Оказались по сути и все его усилия разобраться в существе человеческой психики. Предложенная им модель человеческой психики фактически не выходит за рамки биологизма, отвергающего воздействие каких-либо культурных и социальных факторов на формирование психической структуры. Напротив, именно последняя, как было показано выше, оказывается у него той системообразующей установкой, на основе которой возникают все социальные и культурные феномены. Этот существенный недостаток классиче- ь ской версии психоанализа был в дальнейшем преодолен ближайшими; учениками Фрейда в ходе критики ими его учения. К. -Г. Юнг и А. Адлер, а i позже ранний Э. Фромм и К. Хорни в своих психоаналитических исследованиях сделали акцент на социальные и культурные составляющие в понимании человеческой природы и природы психической личности.

Разумеется, осуществленная выше реконструкция основных философ- | ских традиций современной западной мысли является далеко неполной.

; Вне поля нашего внимания осталось — так же не менее влиятельных и I известных — множество школ, течений и даже философских традиций.

| Например, в рамках сциентистской традиции не была затронута весьма ' влиятельная школа, во многом определявшая дискуссионное поле философии конца XIX — нач. XX столетий, — неокантианство Марбургской (П. Наторп, Г. Коген) и Баденской (В. Виндельбанд, Г. Риккерт) школ. В рамках этой же традиции была обойдена вниманием сформировавшаяся в первой половине XX века во Франции и Швейцарии и ставшая очень влиятельной в современной западной философии и методологии науки философия неорационализма, которая представлена Г. Башляром, Ф. Гонсетом, Э. Мейерсоном.

Что касается антисциентистской традиции, то здесь из поля зрения выпали не только отдельные значительные философские фигуры как В. Диль- тей, А. Бергсон, Г. Зиммель, О. Шпенглер, X. Ортега-и-Гассет, которых, наряду с Фр. Ницше, относят традиционно к философии жизни, К. Г. Юнг, А. Адлер, Э. Фромм, К. Хорни, предложившие собственные версии психоаналитической программы, но и целое философское течение, основанное австрийским философом Э. Гуссерлем, — феноменология. Феноменологическая философия была столь значимой, влиятельной, широкомасштабной на протяжении всего XX столетия, что ее можно, видимо, рассматривать как отдельную философскую традицию, к которой тяготели фактически все классические течения современной философии. Феноменологическая процедура успешно ими использовалась для осмысления различных философских проблем. Кроме того, феноменология Э. Гуссерля и ее последователей в лице М. Мерлб-Цонти, П. Рикёра и др. оказала, хотя и опосредованным образом, воздействие на становление такой самостоятельной философской дисциплины, как философская антропология, основное содержание которой образуют размышления о человеке Э. Кассирера, М. Шелера, А. Гелена, X. Плеснера и др.

К сожалению, в этой книге не нашлось места и постмодернизму как одной из наиболее популярных и модных форм западного самосознания последних десятилетий XX века, приложившей огромные усилия для утверждения деструктивного стиля мышления в современной культуре. Философским стержнем постмодернизма стала философия постструктурализма, связанная с творчеством таких мыслителей, как Ж. Ф. Лиотар, Ж. Бодрийар, Ж. Батай, Ж. Деррида, Ж. Лакан, Ж. Делёз, М. Фуко. Проводимая ими деструктивная критика западной классической метафизики привела к фундаментальной переоценке европейской традиционной культуры и современной техногенной цивилизации.