Привет!

— Мне двадцать пять. Представляешь, я забыла про собственный день рождения? — проговорила я, вскрывая конверт. — Только мама и вспомнила!

Я ошибалась. Из конверта я достала открытку, на которой были нарисованы хлопающие ладони, а под ними надпись: «Наилучшие пожелания ко дню рождения!» Дальше читать я не стала, потому что сразу заметила подпись: «С любовью, Клэй». Еще ниже постскриптум: «Скоро встретимся, детка».

Скоро встретимся?

По спине побежали мурашки.

Скоро встретимся?

Я швырнула открытку на столик.

— Тоже от мамочки? — поинтересовался Чип и поднес ко рту бокал. Он стоял так близко, что я почувствовала тепло его тела.

— От одного друга.

Он сжал мою руку.

— Это твой парень?

— Нет, у меня нет парня.

— У такой красотки, как ты? — усмехнулся Чип. — Ты, наверное, шутишь!

Он по-прежнему держал меня за руку, и я осторожно высвободила пальцы.

— Открой коробку! — предложил Харпер. — Давай посмотрим, что прислала мамочка.

Он погладил меня по руке. Каким тоном он говорит «мамочка»! Будто пытается ухлестнуть за мной и поиздеваться одновременно. Что за осел!

Коробку перетягивала бело-розовая ленточка, а сверху — бант. Я развязала ленточку и сняла крышку.

— Это не торт, — протянула я.

В коробке лежала мятая бумага.

— Должно быть, что-то хрупкое, — сказал Чип, надевая очки. Он заглянул в коробку, и его лицо оказалось совсем рядом с моим.

Я осторожно запустила в коробку обе руки. Сначала я вообще ничего не нашла. Потом в самой глубине наконец что-то нащупала.

Я осторожно сжала неизвестный предмет — он был теплым.

— Что это? — спросил Чип, склоняясь над коробкой. Он него довольно сильно пахло джином.

— Не знаю.

Обхватив подарок пальцами, я осторожно вытащила его из коробки. Мятая папиросная бумага разлетелась по столу.

Я застонала. Хотелось закричать, но я не могла, ужас парализовал голосовые связки.

Рука! Человеческая рука!

Я вытащила руку!

«Рука не настоящая, — подумала я. — Это рука манекена».

Нет! Нежная кожа, а под ней — настоящая кость. Мой взгляд упал на место, где руку отрезали от запястья. Из влажной красной мякоти торчала кость и желтые сухожилия.

Наконец ко мне вернулся голос, и я громко завизжала.

Рука упала на пол, приземлилась с мягким звуком и отскочила прямо мне на ногу. Слабые безвольные пальцы коснулись ступни и зашевелились, будто живые.

В ужасе я тут же откинула руку прочь, успев заметить на безымянном пальце кольцо. Серебряное кольцо с большим овальным изумрудом в центре.

— Миссис Брикер! — визжала я. — Миссис Брикер! Миссис Брикер!

— Тереза, я так боюсь.

Я безжизненно опустилась на стул. Лица посетителей колыхались и подпрыгивали, словно воздушные шары на ветру. Почему мне кажется, что на меня все смотрят?

Схватившись за краешек стола, я попыталась взять себя в руки и успокоиться.

— Я вся дрожу, — сказала я, поворачиваясь к Терезе. — Какая ужасная неделя. Сплошной кошмар. Мне нужно отсюда уехать. Просто собраться и…

— Давай что-нибудь выпьем, — Тереза сделала сигнал официантке, — а потом поговорим. Что ты будешь пить?

— Ну, не знаю. Наверное, ром с колой.

Тереза заказала два рома с колой и повернулась ко мне.

— Ты ужасно выглядишь.

— Ну, зачем ты так? — простонала я.

— Элли, бедняжка! Никогда не видела тебя такой нервной. Ужасные круги под глазами…

— Совсем не могу спать! Тебе бы тоже, наверное, не спалось, если бы ты получила по почте человеческую руку!

Я не хотела кричать, но люди стали на нас оборачиваться. Пришлось еще глубже вжаться в сиденье стула и притвориться, будто изучаю меню.

Мы с Терезой сидели в ресторанчике «Фургон Бобби» в Бриджхэмптоне. Наступил вечер пятницы, народа собралось довольно много. Кабинка, в которой мы сидели, находилась в самом углу, у бара, так что мы прекрасно слышали друг друга.

В понедельник я смогла лишь очень быстро переговорить с Терезой, и теперь она ждала чего-то вроде отчета. А я не знала, смогу ли рассказывать о том, что случилось.

Официантка принесла напитки.

— Вы уже выбрали?

Тереза заказала крабов в мягком панцире, я последовала ее примеру, сделала большой глоток рома с колой и тут же почувствовала, что начинаю оттаивать.

— Мне нужно еще пару бокалов, — заявила я.

— Бедная, бедная Элли, — зацокала языком Тереза.

— Уснуть невозможно, — стонала я, обхватив бокал обеими руками. — Только закрываю глаза и сразу вижу эту ужасную руку. Вижу, как пальцы ползут по ноге, все выше и выше по телу. Однажды мне вообще ужас что приснилось — будто рука подползла к горлу и душила меня.

— Боже! — Тереза нервно дернула себя за волосы.

Я еще раз глотнула колы с ромом.

— Полицейские допрашивали меня целый час. Сначала — городские, потом — местные. Все не могут решить, в чьей юрисдикции находится дело. Так что вопросам не было конца. Корреспонденты с телевидения еще хуже. Ходят за мной по пятам, докучают и без конца расспрашивают! Надеюсь, что мама не видела их ужасных репортажей!

— Ты ей не рассказала?

— Нет, конечно! Если мама узнает, что кто-то отрезал старухе руку и послал мне с угрожающим письмом, она прискачет сюда через две минуты и за волосы утащит обратно в Висконсин.

— Наверное, ты права, — глубокомысленно изрекла Тереза. — А как старуха? Жива?

Я кивнула:

— Миссис Брикер нашли в гостиной, в луже крови. Она потеряла очень много крови, но еще оставалась жива. Даже с отрезанной рукой она сумела позвонить по 911, представляешь?

— Ого! — Тереза поставила бокал на стол. — Ее так просто не убьешь! Где она сейчас? Дома?

— Нет, в больнице Саутхэмптона. Целых два дня провела без сознания, никто не верил, что она выживет. Я навещала ее, когда миссис Брикер еще находилась в коме. Она лежала вся опутанная проводками и трубками. Ее считали абсолютно безнадежной, но в среду старуха пришла в сознание и удивила всех врачей.

— Зачем ты ходила к ней?

— Не знаю, — пожала плечами я. — Я чувствую себя немного виноватой в том, что с ней случилось.

— Что? Виноватой? Привет! Не ты же отрезала ей руку, а какой-то свихнувшийся ублюдок!