Поднялся по лестнице наверх, чтобы переодеться в чистую рубашку. Илья тоже вымазался в муке. Открыл окно, чтобы впустить свежий воздух в комнату. Услышав звук плещущей воды, вышел на балкон, желая посмотреть как наслаждается купанием его гостья. Чего он не ожидал, это увидеть девушку полностью обнаженной. Она лежала на спине, наполовину покрытая водой. От вида ее округлой груди с устремившимися вверх розовыми сосками, Илья почувствовал, как вся кровь прилила к паху. Он знал, что ему надо немедленно покинуть балкон, но не мог даже пошевелиться. Костяшки его пальцев, вцепившихся в перила, побелели.

— Черт, — и только воспоминание о пирогах, оставшихся в духовке, помогло ему очнуться от наваждения.

* * *

Аня наскоро высушила волосы феном, надела лёгкую блузку, джинсы и спустилась вниз. Стол был накрыт. Посередине стояло блюдо с румяными пирогами. Чашки с блюдцами, заварочный чайник. Только Ильи поблизости не было. Пожав плечами, девушка выглянула в окно. Так и знала — он опять занят работой, рубит дрова. Выйдя на порог, Аня окликнула молодого человека.

— Илья! Пойдёмте пить чай. Все остынет.

Похоже, тот не слышал ее. Продолжал орудовать топором. Аня сбежала со ступенек.

— Илья! — остановилась позади. С каждым движением мышцы перекатывались на его спине, слегка влажной от пота. И Ане внезапно захотелось провести ладонью вдоль позвоночника. Девушка попыталась одернуть себя, но было уже поздно. Илья замер с занесённым для удара топором. Затем медленно повернулся.

— Опять вы? — лицо исказила болезненная улыбка. Словно у него был больной зуб. Аня, не мигая, смотрела на юношу.

— Илюш, пойдём… те. Чай…

Молодой человек воткнул топор в бревно, взял валяющуюся рядом рубашку. — Илья, я вас чем-то обидела?

Хмыкнув, он обошёл девушку и направился к дому.

Илья стоял у окна. Ел пирог.

Аня как ни в чем не бывало села за стол. Налила себе чай.

— Илья, что вы едите на ходу? Присаживайтесь.

— Мне некогда, — буркнул он.

— Я все-таки старалась специально для вас. Ну какие могут быть сейчас дела? Собак покормили, дров нарубили, даже успели пропылесосить. Теперь время отдыха.

Молодой человек нехотя отодвинув стул, сел напротив Ани.

— Вам нравятся мои пироги? Такие, как вы хотели?

Он кивнул, потянулся за чайником.

Аня улыбнулась.

— Я вам налью.

Их пальцы соприкоснулись. Чайник в его руке дрогнул, кипяток вылился на скатерть и на руку Ильи.

— Уф, черт, — молодой человек резко дернулся.

— О господи, — девушка моментально выскочила из-за стола. — Ради бога, простите меня.

Она схватила его руку, внимательно разглядывая быстро краснеющую кожу.

— Ерунда, Лаванда, абсолютно ничего страшного, — бормотал он. — Ну что вы в самом деле…

Аня начала дуть на обожженное место.

— Оставьте же меня в покое! — Илья неожиданно оттолкнул ее и, выйдя из-за стола, быстро поднялся к себе наверх.

Аня осталась одна. Наверное, переборщила. Да и вообще, может быть, Илья — женоненавистник. Девушка, закусив губу, вышла на крыльцо. Присела, обхватив себя за плечи обеими руками. У этого парня совершенно другие интересы — охота, рыбалка… Вон и дров наколол, аж на целую зиму хватит. К черту все! Она устала. Аня погрузила лицо в ладони.

Илья стоял наверху, около своей спальни, прислонившись лбом к двери. Все-таки он идиот. Сбежал от девчонки как от чумы. А ведь она и правда старалась, пекла для него пироги. Наверняка теперь обиделась. Разве она виновата, что каждый раз, когда Илья смотрит на неё, представляет девушку обнаженной? Да и какой из него мужик, если не может признать, что не прав и исправить ситуацию?

В столовой никого не было. Все так и осталось стоять на столе. В сердце что-то тревожно ёкнуло. Илья только надеялся, что девчонка не пойдет далеко от дома. Уже опускался вечер.

Открыв дверь, он сразу же увидел девушку. Лаванда сидела на крыльце, сжавшись в комочек. «Черт, натворил делов», — мысленно отругал себя Илья.

Он опустился на ступеньку рядом с девушкой.

Какое-то время сидели молча. Как ни странно, Илья не испытывал никакого дискомфорта. Как будто так и должно быть.

— Простите меня, — наконец сказал он.

Девушка еле заметно кивнула.

— А вы меня.

— За что? Пироги очень вкусные. Именно такие, как и должны быть.

Аня повернула лицо к нему.

— Я, наверное, ужасно надоедливая. Больше вам мешать не буду.

Она собиралась встать, но внезапно Илья взял её за руку.

— Не уходите, Лаванда, — затем быстро заговорил, словно боясь, что не успеет. — Вы мне вовсе не мешаете. Правда.

Сильнее сжал ее пальцы.

— Вы… совсем другая. И мне с вами интересно…

Отвернулся, словно испугавшись своих слов.

Аня невольно поднесла руку к его лицу, провела по скуле.

— И вы, вы тоже совсем не такой, как все, — она рассмеялась, пожала плечами. — Не убегайте больше от меня.

Аня чувствовала, как внизу живота становится пусто, а в груди нарастает какое-то странное волнение. Ей хотелось, чтобы время остановилось. Просто сидеть и смотреть на Илью. Бесконечно.

— Не убегу, — тихо сказал он, поворачиваясь к ней. Их глаза встретились. Ане показалось, что он хочет поцеловать её. Она провела пальцами по его коротко стриженным волосам.

— Илья.

— Мне нравится, как вы произносите мое имя.

— Поцелуйте меня, — неожиданно попросила девушка. Это вырвалось само. Просто вдруг ей захотелось почувствовать вкус его губ.

Увидела, как дернулся уголок его рта. Илья опустил голову. Что-то пробормотал.

Обеими руками она обхватила его лицо. В его глазах мелькнула паника.

— Пожалуйста…

— Лаванда, вы… что вы… я… никогда.

Из его груди вырвался полувздох, полурыдание. Он схватил Анины руки, отводя их от своего лица.

— Нам, наверное, пора. Уже прохладно.

— Илюш…

Теперь лицо Лаванды было совсем близко. В опасной близости. Ему было слышно ее дыхание. Илья нервно моргнул. Тёплые ладони на лице, завораживающий блеск глаз. Даже в темноте он видел, как синева морем плещется в них. И обещает то, что он видел в своих снах.

— Обними меня… — последнее, что Илья услышал. Вкус ее губ… нежная мякоть. Она прикоснулась сначала к уголку его рта, затем обволокла губами его верхнюю губу, слегка втягивая. Провела языком, внедряясь внутрь.

Похоже, он сейчас просто задохнётся. Голова закружились. Никогда он не думал, что это так прекрасно — целоваться. Его тело сотрясала дрожь возбуждения.