— Какая мерзость!

— Кто именно из них двоих мерзок?

— Как насчет обоих? И многие ваши клиенты расплачиваются таким способом?

— Сомневаюсь. Я упомянул Айрис Клопек. Подозреваю, она больше соответствует собирательному образу клиента фирмы. Диван, на котором производится оплата, просто не выдержал бы таких скачек.

— Ты не можешь работать на этих людей, Дэвид. Уйди из «Рогана», если хочешь, но давай найдем какую-нибудь другую фирму. Эти двое клоунов — просто парочка жуликов. Как у них вообще с этикой?

— Едва ли они посвящают много времени обсуждению этических вопросов.

— Почему бы тебе не найти надежную среднюю фирму, где работают приятные люди, которые не носят с собой оружие, не гоняются за машинами «скорой помощи» и не обменивают труд на секс?

— А на чем я специализируюсь, Хелен?

— На чем-то связанном с акциями.

— Точно. Я много знаю о высокодоходных долгосрочных облигациях, выпускаемых зарубежными правительствами и корпорациями. Это единственное, что я знаю о праве, так как это единственное, чем я занимался последние пять лет. Укажи это в резюме, и мне позвонит горстка яйцеголовых из других крупных фирм вроде «Рогана», которым может пригодиться кто-то вроде меня.

— Но ты можешь научиться.

— Конечно, могу, но никто не захочет нанимать юриста с пятилетним опытом работы за нормальные деньги и отправлять его в детский сад. Все требуют опыта, а у меня его нет.

— Значит, «Финли энд Фигг» — единственное место, где ты можешь работать?

— Или что-то в этом роде. Я похожу туда, как на семинар, годик-другой, а потом, быть может, открою собственное дело.

— Отлично. Поработал там один день и уже думаешь о том, чтобы уйти.

— На самом деле — нет. Мне нравится это место.

— Ты сошел с ума.

— Да, и это так окрыляет.

Массовая рассылка Уолли оказалась напрасной. Половину писем почтовая служба вернула по ряду причин. Правда, в последующую неделю возросло количество звонков, большая часть которых поступала от бывших клиентов, требующих, чтобы их удалили из списка рассылки «Финли энд Фигг». Не утратив мужества, Уолли подал иск в окружной суд по Северному округу штата Иллинойс, указав Айрис Клопек и Честера Марино, как и «других, чьи имена будут предоставлены позднее» в качестве истцов, и заявив, что близкие им люди были убиты лекарством крейокс, которое производится «Веррик лабз». Уолли наобум запросил круглую сумму в сто миллионов долларов в качестве компенсации и потребовал рассмотрения дела присяжными заседателями.

Подача иска прошла не так ярко, как он хотел. Уолли отчаянно пытался привлечь внимание средств массовой информации к готовящемуся иску, но почти никто не проявлял интереса. Вместо того чтобы тихо подать иск в Интернете, они с Дэвидом, облачившись в свои лучшие темные костюмы, приехали в Дом правосудия имени Эверетта М. Дирксена[15]в центре Чикаго и вручили исковое заявление на двадцати страницах клерку. Не увидев ни репортеров, ни фотографов, Уолли расстроился. Он попросил заместителя секретаря запечатлеть юристов, с серьезным видом подающих иск. Вернувшись в офис, Уолли отправил исковое заявление и фотографию в «Трибюн», «Сан таймс», «Уолл-стрит джорнал», «Тайм», «Ньюсуик» и дюжину других изданий.

Дэвид молился, чтобы фотография осталась незамеченной, но удача оказалась на стороне Уолли. Репортер из «Трибюн» позвонил в офис, и его тут же соединили с исполненным восторга адвокатом Фиггом. На них обрушилась лавина популярности.

На первой странице следующим утром вышла статья под заголовком «Чикагский адвокат атакует „Веррик лабз“ из-за крейокса». В статье кратко излагалась суть иска и говорилось, что местный адвокат Уолли Фигг «называет себя специалистом по коллективным гражданским искам». «Финли энд Фигг» была представлена как «фирма-бутик», которая уже давно борется с крупными компаниями, производящими лекарства. Репортер все же кое-что разнюхал и процитировал двух известных адвокатов, представлявших интересы истцов. Те утверждали, что никогда не слышали о такой фирме. К тому же за последние десять лет не было зарегистрировано подобных исков, поданных «Финли энд Фигг». «Веррик» отреагировала довольно агрессивно, высказавшись в защиту своего продукта и пообещав дать истцам мощный отпор. В компании отметили, что «с нетерпением ждут справедливого суда с участием беспристрастной коллегии присяжных, которая вернет компании доброе имя». Фотография, сопровождавшая статью, оказалась довольно большой. Это радовало Уолли и смущало Дэвида. Вместе они смотрелись нелепо: лысеющий, пухлый и ярко одетый Уолли и высокий, опрятный Дэвид, который к тому же выглядел намного моложе.

Историю подхватили в Интернете, и телефон стал звонить без остановки. Временами Рошель просто не справлялась, и Дэвид помогал ей. Иногда звонили репортеры, иногда — юристы, которые надеялись выведать какие-то сведения, но большей частью — люди, принимавшие крейокс, в смятении и ужасе. Дэвид толком не знал, что им отвечать. Стратегия фирмы, если ее можно так назвать, заключалась в том, чтобы отфильтровать все потенциальные дела и выбрать случаи со смертельным исходом, а потом — на каком-то другом этапе — привлечь «несмертельных» клиентов и включить их в массовый иск. Объяснить это по телефону было невозможно, потому что Дэвид сам не вполне это понимал.

По мере того как телефоны продолжали звонить и всеобщее волнение продолжалось, даже Оскар вышел из кабинета и проявил интерес к происходящему. В его маленькой фирме никогда не наблюдалось такой активности, и, возможно, действительно пробил их звездный час. Возможно, Уолли наконец-то оказался прав. Возможно, просто возможно, это приведет их к большим деньгам, а это означало, что, выйдя на пенсию, он наконец-то позволит себе развестись.

Трое юристов собрались за столом во второй половине дня, чтобы поделиться впечатлениями. Уолли был взволнован и даже вспотел. Он размахивал своим большим блокнотом и говорил:

— У нас тут четыре смертельных случая, совершенно новых, нам нужно немедленно заключить с ними контракт. Оскар, ты в деле?

— Разумеется. Одного я возьму на себя. — Оскар постарался изобразить нежелание чем-либо заниматься, как делал всегда.

— Спасибо. Итак, миз Гибсон, есть одна чернокожая дама, которая живет на Девятнадцатой улице, недалеко от вас. Бассит-тауэрс, дом три. Она говорит, там вполне безопасно.

— Я не пойду в Бассит-тауэрс, — заявила Рошель. — Даже у меня дома слышно, как стреляют в том районе.

— К этому я и клоню. Это на соседней с вами улице. Вы могли бы к ней заглянуть по дороге домой.

— Даже не собираюсь.

Уолли шлепнул на стол свой блокнот.

— Разве вы не видите, что здесь происходит, черт возьми? Эти люди умоляют нас взять их дела, и эти дела тянут на миллионы баксов. В течение года мы можем получить огромную компенсацию. Перед нами маячит крупный процесс, а вам, как всегда, все равно.