— Ну, если у нас так плохо, зачем вы пришли в наше время? Почему не остались, где жили? Почему не боролись с теми, кто хотел привести вас в рабство? У нас нет рабства! Это я тебе точно говорю! Мы — свободный народ! У нас своя Родина, мы не маемся по чужбинам. Веру мы выбираем ту, в которую хотим верить… Чем же у нас плохо? Люди стали другими? Но это уже от вас пошло, отчего вы тут и оказались.

— Пока не знаю, что привело меня в ваше время, только мы вышли из небытия. Мы должны были, по настоянию волхва, уйти на закат, я же упросила отца вести люд на зарю. Что меня подтолкнуло на это, я пока не знаю, но думаю, что скоро получу эти знания… Знаю, что только ты сможешь отправить нас назад.

— Слышал уже! Но кому это надо? И почему именно я?

— Этим Дед Небесный управляет, и нужно это вам. Мы лишь посланы сюда из небытия, чтобы соединиться, чтобы Русь осталась вольная. Мы ведь были тысячу лет назад вольным родом последние… Да и ты, охотник, звал меня сюда — я знаю… Вина перед тобой за то, что вошла в твои сны ещё тогда, в детстве. Просто я часто ловила твои лучи.

— Какие ещё лучи?

— Те, которые несёт каждый человек. И ты в том числе.

— Но вы-то откуда о них знаете?

— Знаем… Но мне кажется, всё это здесь ни при чём — другое уготовано нам. Ты потерпи, Леший, я скоро буду всё знать.

— Когда я смогу увидеть тебя, Ведея? Ты предстаёшь всегда передо мной ненастоящей…

— Скоро, Леший, может, завтра — не знаю. Со мной беда приключилась при переходе… Но это потом, при встрече…

— Почему ты никогда не показываешь своё лицо?

— Я не хочу, чтобы ты тосковал сильно после этих снов и искал среди толпы моё лицо. Хочу, чтобы просто я была в твоей памяти…

— В последний раз ты оставила мне свой начельник. Ты хотела, чтобы я знал, что ты есть? Я ведь помню его из каждого своего сна, когда ты приходила. У тебя всегда были распущены волосы…

— Сейчас плат на мне… Коса у князя осталась.

— Как?!

— Он вырвал её, когда мы уходили… Он любит меня…

— Но разве это любовь?

— В человеке всегда всего поровну, Леший: и любви, и ненависти, и добра, и зла.

Проснулся Леший с тяжёлой головой. Сон не исчез из его сознания. Он лежал и как бы повторял слова Ведеи, чтобы ничего не забыть. Надо же такому присниться!.. За окнами уже было солнце, кричал во всё горло петух на соседнем заборе, видно, он и разбудил. Невзора в избе не было, но Дмитрий уже знал, где он — на яру встречает зарю. Вечером уходит, чтобы поговорить с предками, утром — ото сна да тьмы очиститься. Странно, но Леший почувствовал, что Невзор — счастливый человек. Проснулся — не стал думать, как бы набить желудок, а пошёл встречать своего бога, потому что истинно верил в него. А он вот, Дмитрий, лежит и прислушивается к себе. Верить или не верить ему в то, что происходит вокруг него? Может, правда, мы всё позабыли, утратили безвозвратно…

К Сохатому Леший пришёл к обеду. Тот, обнажившись по пояс, разбросав по всему двору сети, солил рыбу. Увидев Лешего, он легко поставил почти полный бочонок с солёными карасями на верстак и махнул ему рукой.

— Заходи! Сейчас чайку сварганим, посидим, а то я всю ночь на рыбалке был, поговорить охота, а не с кем.

— Тебе с этим повезло, у меня вот от разговоров голова пухнет. Говоруны, наоборот, приходить стали и во сне, и наяву… Только неведомо, откуда. Странностей много. Вчера уж думал, крыша съезжает, но тут дело не во мне. Человека того помнишь? Ну, что я от магазина к себе увёл?

— Да помню, не пьяный был. А что с ним? Ушёл куда?

— Да нет, у меня. Только он такое мне рассказывает…

— Что он может рассказать? Он вроде как того…

— Да он умнее нас…

— Тогда чего?

— Ну, а разговор передавать тебе страшно — ещё самого за дурака сочтёшь…

— Да брось ты! Рассказывай!

Выслушав Лешего, Сохатый долго курил на чурбаке, глотая холодный чай.

— Ты ничего не пил такого эти дни?

— Ты что, не веришь?

— Тебе верю, в голове только не укладывается. А впрочем, ты будто рассказал мой далёкий детский сон. Ещё в детдоме я его видел… А может, и не видел… Тоже блажь какая-то в голове была. Только её-то потом выбили. Может, и правильно.

— Да не блажь это, что-то другое, особенное. Надо к Колесникову сходить…

— Нашёл психиатра! Они же блажь дубинкой выбивают. Хотя он и не такой.

— Может, посоветует чего?

— А что к нему идти, вон он сам идёт. В сельсовет, видно, пошёл.

Сохатый поднялся и махнул рукой участковому. Тот вошёл во двор, окинул взглядом сети и направился к ним.

— Пьёте опять! Делать вам нечего, в жару такую.

Колесников бросил свою папку на траву и опустился в тени сарайчика.

— Во, видишь, Леший, и посоветовал… Хорошо хоть без протокола, советчик…

Сохатый сел рядом с Колесниковым.

— В фуражке не жарко, Анискин?

— Достал ты меня! Что звал? — И к Дмитрию: — А к тебе, Леший, я сейчас заходил. Хотел с гостем твоим поговорить, так без тебя не стал.

— Опять русалку ищешь?

— Да баба с ножиком — это полбеды.

— А что случилось? — Леший поднялся на ноги.

— Много чего! Теперь не с ножиком, теперь с мечами бегают.

— Ну, а я-то с какого боку?

— Да не ты, гость твой связан со всем этим, и допросить мне его надо. В городе четверо мужиков объявились, одеты так же, как твой знакомый. На окраине города их милиция забрать хотела. Вооружены были мечами и несли всякую околесицу то про князей, то про чёрных людей Христовых. Сначала их понять было трудно: словно не по-нашему говорили — видно, хотели ментов в заблуждение ввести. Потом только поняли, что они психи, — медслужбу вызвали, а они уже говорят нормальным языком. Похоже на шизофрению. Но почему четверо сразу? Может, секта какая? Только врач с психушки их пригласил в гости, и они, на удивление, пошли за ним. Вот тут он их и прикрыл, а потом газ сонный пустили, разоружили. Мечи отправили на экспертизу.

— А ты сам-то видел их?

Леший внимательно посмотрел на Колю. Промелькнула мысль — не следит ли он за домом его? Может, хочет через Невзора на русалку выйти? Только зачем это ему?

— Видел.

В стационаре, где находилась палата-изолятор, молодой врач Сева Коротин открыл решётчатую дверь и пропустил участкового в комнату. Колесников узнал их сразу. Они все походили на гостя Лешего. Четверо крепких мужиков, одетых в кожаные доспехи, сидели на полу у зарешёченного окна. Длинные светлые волосы до плеч, курчавые русые бороды, взгляды прямые, не бегающие. Видимо, эти люди знали себе цену и силу свою.