— Да пробовали у нас в своё время общиной жить, только не получилось ни хрена. Да и не получится никогда. Своя рубаха, она всегда ближе к телу.

— А как жить, как ворога отбивать при набегах? Ведь так и землю свою, что вам небом дана, потерять можно, в полон пойти да рабство. А мы не признаём рабства, за то и здесь оказались.

Невзор погрустнел.

— Да, у нас сжигают на костре. Только в ладьях да стругах, когда человека Бог призвал в лоно своё, чтобы освободить душу из дряхлого тела. Огонь помогает этому. И только огонь уничтожает ненужное уже в этом мире тело, чтобы, когда человек вновь ступит на землю при другом рождении, тело его было новым, не обремененным старыми болезнями и шрамами.

Скоро и ему это предстоит. И поплывёт его последняя огненная ладья по реке, и пепел вместе с дымом поднимется в небо, а следом поплывут зелёные венки памяти. Ни слёз, ни радости — скорбят молча. И когда последний венок уплывает из глаз, уплывает и скорбь. Люди думают о живом…

— Это твоё посвящение, Димитрий, в наш мир, в котором мы жили доселе. Ты поверишь и поймёшь нас, пройдёт только время. Но оно сейчас очень дорого, так как мне нужно отыскать моих людей.

— Давно ли вы здесь?

— В небытии давно, тысяча лет. А в яви — с того времени, как ты привёл к себе. Тебе дано вернуть нас в свой мир, снова открыть врата нашего времени.

— Ты бредишь! Я ничего не знаю об этом!

— А тебе и знать не надо, Ведея знает.

Леший сидел обескураженный. Если на то пошло, пусть они из другого времени. Но почему они растерялись, не объявились всей толпой? Почему он попал в наше село один? Объяснение пришло в голову такое: это всё больной разум Невзора. Он живёт в этом выдуманном мире и всех других, кто его окружает, причисляет к новому времени, в которое он якобы попал.

— Нужно, наверное, подлечиться, Невзор, и всё пройдёт. На дворе третье тысячелетие, а ты с мечом и в кожаных доспехах…

— Вижу, не веришь мне… Но откуда я могу знать, что тебя в детском возрасте вывела дева из леса, когда ты заблудился, а сама на краю деревни исчезла… Ты-то помнишь это? Или память в вашем мире слабая?

Дмитрий, услышав об этом, оторопел. Эту историю знал только его отец да он сам, но он никому не рассказывал. Говорил, что блудил, а вот что вывела его девушка — никому и никогда… Может, он экстрасенс — сейчас это модно. Но навряд ли. Тут что-то другое… А участкового он точно просчитал, что воин.

Объяснения Дмитрий не находил, наоборот, только больше всё запутывалось, переплеталось, как моток рыболовной лески: тянешь вроде за конец, а она ещё больше в узел затягивается…

Сон не шёл к Лешему. Копался в своей памяти, старался как-то связать все события: и из раннего детства, и уже из взрослой жизни, и теперь свалившиеся ему на голову с приходом Невзора. Линия не выстраивалась, много было несуразных концов, которые никаким боком не связывались воедино. Нужно было что-то делать с этим или хотя бы попытаться распутать, иначе будет давить изнутри. Да, что-то надо делать и с Невзором…

Долго заставлял себя задремать, прикрыл глаза. Вот уже и дрёма начала потихоньку сворачивать мысли, как бы туманом потянуло. Звон в ушах какой-то вдруг появился. И снова почти забытый образ перед ним, сначала девочки, потом девушки.

— Берегиня… — прошептал Дмитрий. — Ты пришла! Я так ждал тебя…

— Да, это я, и сейчас буду говорить с тобой. Ты можешь задавать мне вопросы. Но я думаю, они не потребуются, потому как вскоре ты меня не во сне увидишь, а воочию: я уже пришла в твой мир, я рядом. Ты всё-таки вынудил Невзора сказать тебе правду. Я запрещала ему, так как ты не готов ещё к этому, но раз случилось, так случилось… Это отец мой. Что нам делать и как — я ищу сейчас ответы на все эти вопросы. Я не думала, что мир ваш так жесток и так отличается от нашего времени. Нам надо собрать наших людей, нужно искать выход, Дмитрий. Иначе все, кто пришёл в ваше время, погибнут, не смогут выжить. Вы совершенно другие. Вы потеряли то, что дала вам природа, например, способность находиться здесь и теперь, когда вам это надо, а значит, стали уязвимыми для сил зла и, сами не понимая, подражаете этим силам, тем самым укрепляете могущество их. И у наших людей это есть, потому что не могут быть все идеальными. Вот они первыми и погибнут. Их просто сломает ваше время, превратив в ничтожество, в рабов. Хотя все они в нашем времени не признавали ни рабства, ни какого-либо ущемления их воли. По воле Даждьбога мы вернулись из небытия в ваше время. В этом есть урок наш и ваш. Каким он будет, пока неведомо, но не зря мы здесь.

— Но послушай, ведь это всего-навсего сон, который я большей частью забуду утром при пробуждении. Мне приятно общаться с тобой, Берегиня, и я искренно верю, что ты спасла меня тогда, на пожаре. Но это лишь сон, от которого, если я не забуду его, утром останется одно щемящее чувство, что ты только плод моих сновидений.

— А это не сон — это видение, Леший.

— Но я так хочу, чтобы ты была настоящая, а никакая не эфирная, воздушная женщина…

— А я не женщина — я дева!

— Но утром опять тебя не будет, так как тебя просто нет. Ты мой вымысел, от которого, если верить всему этому, можно сойти с ума…

Она молча слушала его и, наверное, улыбалась, так как лица её Дмитрий не видел, но чувствовал. Она сидела в ногах его постели, повернувшись к нему спиной, он видел, как вздрагивала её спина. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что он не спит и это происходит с ним наяву. Ведь он свободно отвечал ей, не как во сне. Во сне оно всё по-другому. Если хочешь что-то сказать, то часто не можешь, потому как язык твой становится чужим, и получается от усилий твоих одно непонятное мычание, словно ты немтырь.

А здесь речь его течёт плавно, словно мысли. Может, это и есть мысли…

— И с Невзором, Берегиня, я разберусь, кто он и как… Только вот почему именно мне нужно во всём этом разбираться, если даже допустить, что и ты и Невзор правы? Почему выбор пал именно на меня? Или я не такой, как другие? Чем я лучше или хуже всех? Что во мне есть такое, что привело вас ко мне? Я уже думал о том, что Невзор появился не случайно именно здесь, хотя я сам привёл его в свой дом. Потому как во сне ты это мне сказала. Ты, наверное, причастна к этому, если верить всему, что ты говоришь.

— Ты прав, Дмитрий, я сделала так, чтобы ты отца увёл к себе. Он плохо перенёс переход.

— А разве такой есть?

— Много чего есть на свете, чего даже ты со своими знаниями не можешь предположить. Вы всё забыли за тысячу лет. Нет, вы не поглупели — вы разучились понимать мир, который вас окружает. У вас осталась память от рождения только искать материнскую грудь, и то это в первый свой час рождения. А потом вас уже начинают приучать к другому образу жизни, к бутылочке молока, к резиновой пустышке, чтобы вы сопели и не плакали, в то время как вам нужна грудь матери с молоком, с которого вы начали бы познавать мир, мир человека! Ведь вместе с материнским молоком вы познаёте нежность, добро, любовь и сострадание. А это главная, коренная основа человека. Потому как молоко матери даёт силы взрасти не только вашему телу, но и вашей душе, стать ей более чувствительной и тонкой. И чувствовать не только свою беду и радость, но и боль окружающих. Но вам вместо молока матери кладут бутылку с коровьим молоком. И вы начинаете познавать мир скота — вот откуда в вас жестокость и вседозволенность размножения. И от этого же неприятие небесных сил, дающих вам знания, которыми обладают многие наши люди. А все искусственные заменители молока убивают в вас волю с раннего детства, с колыбели. И потом, уже взрослыми, вы тоже едите пищу рабов. Вы этого не замечаете, такой у вас уклад жизни, и вы считаете его нормальным. И от этого уже никуда не деться. Всё уже потеряно…