– Ближе! – приказал Нагьяк.

Фотий шагнул еще ближе к Белджис. Жрица старалась не смотреть на него, но лицо ее стало смертельно бледным. Даже с крыши я видел, как она дрожит. О да, Белджис верила, что бог явится во плоти.

– Ну? – визгливо спросила она. – Теперь ты удовлетворен?

– Я? – с самым невинным видом удивился Нагьяк. – Ну, меня-то удовлетворить легко. А вот каково будет удовлетворять Балора?

До Фотия наконец дошло, о чем речь, и он ухмыльнулся. Жрица, отскочив от него, спряталась за спинку кресла старой Скикалм.

– Я не верю в эту байку насчет оруженосца Балора! Придумай что-нибудь получше, святой отец!

Нагьяк улыбнулся вкрадчивой улыбкой сытого кота и повернулся ко второму жрецу:

– Святой брат Тальяк, почтенный военачальник исполнил свой долг здесь. Должно быть, его ждут дела – ведь он должен готовить войско к пришествию бога. Проводи его до ворот, будь добр, и не забудь благословить на прощание!

Тяжелое, квадратное лицо Белджис перекосилось от гнева.

– Только его? Ты что, серьезно хочешь оставить этого юного людоеда здесь, в храме? Но это святотатство!

Фотий бросал на деда умоляющие взгляды, но его, несомненно, предупреждали об уговоре, так что менять что-либо было уже поздно.

Нагьяк довольно потирал пухлые руки.

– Людоед? Монстр? Нет, сестра, это просто молодой мужчина. Само естество, можно сказать. Не испорченный воспитанием. И капрал… э-э… Фотий – вполне достойный воин и – главное! – заслуживает абсолютного доверия. В этом нам ручается своим словом его дед – не так ли, военачальник? Или ты беспокоишься за его нравственность? Ты сможешь удержать своих девушек, если они обнаружат его, а, сестра?

Белджис кипела от ярости и в конце концов прибегла к последнему, самому очевидному оружию.

– Ты-то, евнух, что ты знаешь о таких вещах?

Жирное лицо Нагьяка, казалось, съежилось, словно пышный цветок на закате.

– Не больше твоего, не сомневаюсь. Мужчина остается здесь! Мне казалось, моих объяснений будет достаточно. Впрочем, подожди, я объясню тебе кое-что еще. – Улыбнувшись еще раз, он погнал остальных к двери.

Ториан, только что стоявший рядом со мной, исчез, и я решил, что он намеревается проследить, куда отведут Фотия. Я оставался на месте – меня интересовала жрица Белджис. Женщины такого типа никогда меня не привлекали, но мне было жаль ее. Вполне возможно, она была неплохой помощницей дряхлеющей верховной жрицы. Теперь она осталась одна – никто не помогал ей принимать решения, не подсказывал, как справиться и с кознями Нагьяка, и с досадной помехой в виде бога. Возможно, она понимала, что ей не справиться ни с тем, ни с другим.

Она молча проводила взглядом выходящих мужчин и, склонившись к спящей Скикалм, осторожно потрясла ее за плечо. Единственным результатом этого было то, что сбившаяся набок головная повязка сползла еще сильнее. От верховной жрицы помощи ждать не приходилось.

Покосившись на дверь, Белджис направилась к алтарю. Я думал, она будет молиться Майане, но вместо этого она подошла к Балору. С минуту она смотрела на его мощную блестящую грудь, потом склонила голову и, опустившись на колени, поцеловала его гранитные ноги.

Потом она откинулась назад и воздела руки, словно чтобы воззвать к нему, но в результате оказалась прямо напротив его гипертрофированных мужских достоинств. Вздрогнув, она отшатнулась и, ползком перебравшись ко второму изваянию, распростерлась на полу перед Майаной.

Я увидел, как вздрагивают ее плечи.

Святая жрица искренне верила, но была бы куда счастливее, окажись ее вера чуть тверже.

Ториан скользнул обратно ко мне – самый мускулистый призрак из всех, какие мне когда-либо попадались. Его глаза блестели в свете звезд, но он молчал.

В молельне под нами хлопнула дверь – вернулся, зевая и потягиваясь, Нагьяк.

– Все эти ночные заботы тяжелы для нас – в нашем-то возрасте, верно? Впрочем, кое-кому из нас, возможно, придется еще хуже, ты согласна? – Он хихикнул, тряся пухлыми щеками.

Белджис уже снова стояла на ногах, глядя на верховного жреца покрасневшими глазами.

Он увидел, что шутка его не была принята.

– Послушай, – произнес он злобно. – Раз уж у тебя не хватает ума самой сообразить, что к чему. Ты что, не видишь, что этот молодой лопух находится здесь как заложник?

– Заложник? – переспросила Белджис, словно не веря собственным ушам.

– Вот именно, заложник. Форканцы у ворот, город осажден. Мы, разумеется, должны хранить веру в своих богов, но это вовсе не означает, что мы должны вести себя беззаботно или безрассудно. Капрал, оставшийся в храме, гарантирует нам верность его деда, а ведь Арксис верховодит всеми военными кланами. С купеческими семьями справиться труднее, но глава их – Бедиан Тарпит. Его дочь тоже здесь, у меня, и не без умысла.

Жрица смотрела на него с недоверием, которое я мог легко понять.

– Ты опасаешься измены?

– Ну, не совсем. Вряд ли найдется такой дурак, который просто откроет ворота этим гадким форканцам. Но за стенами толпы беженцев, а в городе – беспокойный народ. Опасные времена требуют жесткого правления. – Он довольно ухмыльнулся. – Страх перед богами редко подводит, но эти двое действительно могут нам помочь – если кто-то еще может нам помочь, – а без их помощи никто не осмелится выступить против нас. Девица Тарпит станет жрицей; это уже договорено. – Он хихикнул. – Жаль, но к мальчишке это неприменимо – мне пришлось пообещать, что его никоим образом не изменят физически. Пришлось сделать исключение, но раз уж я пообещал… Впрочем, мы будем держать его взаперти.

Белджис неуверенно кивнула.

– Почему ты не нашел кого-нибудь менее страшного? Этот меня пугает.

– Еще бы не пугал. – Нагьяк в досаде покачал головой. В первый раз он казался искренним. – Говорят, до тринадцати лет он рос нормально. Потом начал приставать к одной девчонке. Ну, скажем так, несколько жестоко приставать. Хочешь выслушать подробности?

– Конечно, нет!

– Ладно. В общем, ее братья избили его. С тех пор он слегка не в своем уме.

– Но до тех пор он был нормальным, да?

– Не по годам развитый. Склонность к насилию у них в семье наследственная. Они держали его подальше от людей в уединенном поместье до тех пор, пока не нагрянули форканцы. Арксис заверил меня, что мальчик не причинит нам особых хлопот, если только мы ограничим ему потребление мяса и будем снабжать его женщинами.

Белджис как раз начала успокаиваться, умиротворенная рассудительным тоном жреца. Однако при этих словах она испустила крик, едва не срывающийся на визг:

– Ты шутишь! В священном храме? Какие женщины?

Хламида Нагьяка затряслась, как мешок с дынями.