— Я профессор, доктор психологии. И не потерплю подобного вмешательства в частную жизнь. Я сам позабочусь о своих детях, — сказал он и, оглядев нас с ног до головы, добавил: — Это какая-то шайка невежд.

Краснобай услышал это оскорбление и не смог удержаться от ответа. На этот раз он, и не без оснований, выступил вместо учителя.

— Му friend, я не являюсь доктором никакого дерьма, — начал он и, посмотрев на детей, продолжал: — Извините за «дерьмо», дети. — Потом, обращаясь к родителям, завершил свою мысль преувеличениями: — Позвольте своим детям запачкаться в том, что дает природа. В этом случае никто из них никогда не станет сумасшедшим, пьяницей и бессовестным человеком, таким, как я. — Задумавшись, он взмахнул рукой и попросил терпения у слушателей. — Но я исправляюсь!

Некоторое время спустя он вновь обратился к детям и попытался пошутить:

— Кто хочет полетать, как бабочка, поднимите руки.

Три ребенка подняли руки, двое не обратили на его слова внимания, а трое спрятались за родителей, и один из них ответил:

— Я боюсь бабочек.

Родители почувствовали себя оскорбленными бесцеремонностью назойливых незнакомцев. Они позвали охранников, стоявших в дверях большого универсального магазина группы «Мегасофт», в который только что собирались войти. Охранники не заставили себя долго ждать и прогнали нас.

— Уходите прочь, ваши бродяжнические величества.

Однако, прежде чем уйти, учитель обратился к родителям, возражавшим ему, и сказал:

— Прошу извинить за мое поведение. Надеюсь, что однажды вам не придется извиняться за свое поведение пред вашими детьми.

Идеи, которые учитель посеял в умах родителей, не во всех случаях упали на бесплодную почву. Некоторые, хотя и возмутились, но начали понимать, что необходимо радикально изменить отношение к своим детям. Они давали им лучшее образование, которое можно было получить в сушествующей системе. Дети превращались в специалистов потребления и умели работать с компьютерами, но оставались хронически неудовлетворенными, они не умели наблюдать, интуитивно чувствовать, генерировать идеи. До сознания некоторых родителей дошло, что природа не имеет значения для физического выживания рода человеческого, но важна для выживания эмоционального. Природные стимулы имеют такое педагогическое значение, которое ничем нельзя заменить; в смысле расширения духовных горизонтов они важнее любых воспитательных теорий. И родители начали чаще посещать леса, зоопарки, ботанические сады.

Меня очень взволновало отношение учителя и Бартоломеу к детям. Меня дети никогда не интересовали. Я был слишком занят академической критикой классового общества. Мне было невдомек, что подлинным воспитательным материалом был студент, а не та информация, которую я распространял. Меня заботило то, чтобы студенты не шумели и были внимательными во время занятий, но совсем не волновало то, что я воспитываю людей.

Во второй половине того же дня мы проходили по жилому району города. Там мы увидели большое и мрачное строение. Газон в саду был плохо подстрижен. Огромные деревья давали слишком большие тени, что не позволяло хорошо развиваться растениям нижнего яруса. Краска на старой — хотя и красивой — арочной постройке облупилась. Деревянные оконные рамы были испорчены жучком и выкрашены в какой-то зеленовато-коричневый цвет. Белые стены строения были грязными, с отвалившейся штукатуркой. Это была богадельня, но далеко не такая, в которой каждому хотелось провести свои последние годы.

Многие престарелые люди приходили в это заведение не потому, что их бросили ближайшие родственники, а потому, что у них вообще таких родственников не было. В большинстве семей был только один ребенок, самое большее — два. Когда единственный ребенок погибал, или переезжал жить в другой город, или не имел материальных возможностей содержать своих стариков, те просто были вынуждены перебираться в подобные приюты, где они получали минимальную помощь от врачей, среднего медицинского персонала и нянечек. Они бежали от гнетущей тоски одиночества. Подобные институты в современных обществах растут как грибы.

Учитель, увидев приют, обратился к нам:

— Вот вам прекрасная среда для грез. Идите туда и принесите обитателям радость.

Будучи, как всегда, предубежденными, мы подумали: «Грезы? В богадельне? Эти люди апатичны и подавлены! Чем же мы сможем поднять их настроение?» Мы только что побывали в мире детей, а теперь вступаем в мир стариков. Миры такие различные и в то же время такие одинаковые! Проблема еще состояла в том, что учитель ушел в арьергард. Мы ждали его подсказок, но их не было; а жаль. Он лишь сказал, что пойдет гулять, но до того как он ушел, Димас, заикаясь и моргая, заговорил:

— Веселить… ста… старичков? Как, учитель? Эта пуб… публика вот-вот сыграет в ящик.

Он знал, как украсть у старика кошелек, заставить его нервничать, но ему никогда не хотелось серьезно поговорить со стариком или развеселить его.

— Димас, предубеждение старит больше, чем прожитые годы. Вы старше многих из них, — прокомментировал слова Димаса продавец грез и тут же услышал шутливое предложение Бартоломеу.

— Что касается меня, то я решу эту задачу за пару минут, — сказал он, намекая на известное ему волшебное решение вопроса. — Влить в них побольше кашасы, и все: цирк зажигает огни.

Импульсивно произнеся эту фразу, он попросил извинения за возвращение к старому. Что касается Эдсона, то творить чудо, которое приносило бы людям радость, он не умел. Соломон тоже не обладал такими способностями. Мы не знали, что делать.

Не успели мы опомниться, как учитель уже ушел. Куда он направлялся, мы не знали. Мы собрались в тесный кружок. Каждый высказал свое мнение, и мы разработали совместный план, после чего пошли за реквизитами и вернулись через два часа.

Краснобай, надев на голову парик с длинными волосами и темные очки, с воодушевлением сказал нам:

— Мужики! Давайте прикинемся, что мы нормальные.

Мы засмеялись и пошли в сторону приюта. Прежде чем я успел что-нибудь произнести, Бартоломеу взял инициативу в свои руки и изложил нам нашу «легенду», которую мы одобрили.

— Стало быть, так: мы, группа профессиональных музыкантов, собираемся устроить небольшое шоу. Оно будет бесплатным. В деньгах мы не нуждаемся, но отрабатываем кое-какие пожертвования.

Димас был в красной шляпе и темных очках типа «рейбан». Я надел парик с длинными волосами, заплетенными в косички. Соломон приклеил огромные ресницы, подражая Элвису Пресли. Эдсон повязал голову красной лентой и надел длинную рубаху без воротника. Достать этот реквизит было очень трудно, но мы сказали, что собираемся поставить благотворительный спектакль, после чего возвратим все владельцам.

Руководителям приюта не очень понравилось наше предложение; поскольку молодые люди редко интересуются делами стариков, они хотели сначала узнать, что мы собираемся делать, и спросили меня: «Что вы задумали? Ничего из этого не выйдет». Потом была создана импровизированная сцена, и более сотни стариков и старушек чинно уселись перед ней, глядя на устрашающих типов, то есть на нас.