– Ладно, Анна, спасибо за помощь, – сказала я, отнимая от лица марлевую салфетку и отдавая ее своей подопечной. – Никуда не выходи и никому не открывай, – предупредила я ее. – Бандиты могут вернуться. Может, мне сегодня остаться у тебя?

– Не нужно, Женя. Я запрусь на засов, – она показала мне массивную дверную задвижку, которую я мысленно оценила на десять баллов по пятибалльной шкале.

– Ого! – сказала я вслух. – Это от кого такой запор? От благодарных гостей «Очевидца»?

– От них, – засмеялась Анна. – Ты езжай домой скорее, а то у тебя нос распухает. Дома приложишь еще лед.

– Ладно, поеду. Давай, до завтра.

– До завтра, – сказала Анна, запирая за мной дверь.

Я спустилась с лестницы, вышла из подъезда и огляделась. Вишневой «Лады» нигде не было. Может, сегодняшний выпад был прощальным? Дай-то бог. Я сняла «Фольк» с сигнализации, села за руль и отправилась домой. Только сейчас я вспомнила, что сегодня не обедала.

Примерно через полчаса я въехала в нашу дворовую лужу и с удовлетворением отметила, что ее размеры стали меньше. Теперь можно было пройти по двору в кроссовках, не рискуя утонуть по щиколотку. Я загнала «Фольк» в гараж и поднялась к себе на этаж. Перед дверью квартиры ощупала нос. Даже без зеркала было ясно, что он распух. Как-то встретит меня тетя Мила?

– Женечка, что с тобой? – тетушка всплеснула руками еще до того, как я переступила порог квартиры. – Ты с кем-то дралась?

– Было дело, – и я рассказала ей, как нас с Анной встретили в подъезде хулиганы.

– Нужно было вызвать полицию, – резюмировала тетя Мила и пошла разогревать борщ.

Я подошла к зеркалу и осторожно в него взглянула. На меня смотрела Женя Охотникова с распухшим носом. Мало того, под глазами намечались синие круги. Здорово они меня приложили. Вспомнить бы, кто из них двоих постарался.

– Н-да. Плохи твои дела, – сказала я своему отражению и больше не смотрелась в зеркало. В своей комнате я села на кровать и положила телефон на подушку. Отключить или нет? А если Ален больше не позвонит никогда? Но сегодня у меня такой вид, что свидание отпадает. Рассказать французу правду? Ни за что! А что придумать? Что тете Миле стало плохо? Что стало плохо мне? Соседской кошке? Нет, врать любимому человеку я тоже не буду. Тогда что остается?

– Женечка, иди, я разогрела борщ, – тетя Мила пришла за мной в мою комнату.

– Сейчас иду, – сказала я и засунула номер Алена в «запрещенные». Потом переоделась в домашнее и пошла хлебать тетушкин борщ. С черным хлебом и зеленым луком.

Пробуждение было ужасным. Еще не открыв глаза, я поняла, что тренировки сегодня не будет. Болело все лицо. Болело от специальной мази, которую я вчера наложила толстым слоем на намечающиеся отеки и синяки. Эту мазь для меня готовит один фармацевт в Москве и каждый раз предупреждает, чтобы я не злоупотребляла.

Я вообще не склонна злоупотреблять лекарствами. Стараюсь обходиться без них. Когда возможно. Кроме самых крайних случаев. Вчера он был, этот самый крайний случай, и я, видимо, злоупотребила.

Но пора вставать. Пора размять мышцы хотя бы статическими упражнениями. Я с опаской открыла один глаз. После такой встряски на веках просто обязаны быть отеки. Но их, похоже, не было. Я воспряла духом и открыла оба глаза. Потом с опаской провела кончиками пальцев по векам. Фантастика! Мое лицо осталось лицом, а не превратилось в подобие футбольного мяча.

Я вскочила с кровати и чуть не вскрикнула от боли. Да, отсутствие отеков под глазами еще не означает, что разбитый нос не будет болеть. Я подошла к зеркалу и критически осмотрела следы вчерашней битвы. Практически ничего. То есть вообще ничего, если не считать синеватых кругов под глазами. Но такие круги у некоторых бывают и после бессонной ночи, так что можно надеяться, что по этому поводу ни у кого вопросов не возникнет.

Я открыла шкаф, достала из его глубин толстое одеяло и расстелила на полу. Потом переоделась в легкий спортивный костюм и занялась статическими упражнениями. На это ушло около получаса, после чего я решила, что на сегодня хватит. По-хорошему, мне сейчас напрягаться вообще нельзя, но форму поддерживать нужно обязательно, поэтому пришлось выбирать из двух зол.

Закончив с упражнениями, я убрала одеяло обратно в шкаф и пошла в ванную. После прохладного душа мне стало намного легче, и я вернулась в свою комнату, взяла с комода большую косметичку и вытряхнула ее содержимое на кровать. Конечно, все сразу мне не пригодится, а вот маскирующий карандаш, тон и пудра сегодня просто необходимы. Хотя нет. Если я использую тон и пудру, придется подкрасить губы и ресницы, иначе я буду похожа на манекен. Да и немного теней не помешает: это оживит взгляд, а то вид у меня сегодня какой-то сонный. И я занялась тем, чем обычно занимаются по утрам все женщины.

Минут через пятнадцать в зеркале появилась совершенно другая Женя Охотникова. У зеркальной Жени был идеально ровный цвет лица, длинные пушистые ресницы и бледно-розовые влажные губы. Но самое главное – у нее не было под глазами синяков! Это была победа! Теперь бы только не забыть, что у меня накрашены глаза. Иначе я могу почесать веко и смазать всю красоту.

– Женечка, ты уже встала? – тетя Мила открыла дверь в мою комнату. – Как ты после вчерашнего? Нос не болит?

Неужели тетушка думает, что я буду жаловаться ей на больной нос.

– Нет, тетя Мила, все уже прошло.

– Какая ты сегодня красивая, – тетя Мила, похоже, не заметила, что я наложила макияж. Значит, есть надежда, что «штукатурку» не заметят и остальные. – Я вчера не спросила: твой француз звонил?

Черт возьми! Совсем забыла! Я же засунула его номер в список фильтра! Хорошо, что тетя Мила напомнила. Я взяла в руки телефон и обомлела: восемнадцать не принятых вызовов. У меня опустились руки. Я бы после такого больше никогда не позвонила. Представляю, что он чувствовал, когда столько раз подряд никто ему не отвечал. Бедный Ален!

– Ты что молчишь? У тебя все в порядке? – Тетушка заглянула мне в глаза. – У тебя болит нос, деточка. Пойдем, я дам тебе хорошую таблетку. – Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не заплакать, но тетя Мила заметила и решила, что это от боли. Я послушно пошла за ней в ее комнату и тупо смотрела, как она выбирает мне лекарство.

– Женя, ты что, оглохла? Я спросила, как он у тебя болит: стреляет, ноет или жжет?

– Уже все прошло, – с трудом выдавила я из себя и посмотрела на часы. Может, позвонить Алену сейчас? А что я ему скажу? Что вчера сцепилась с бандитами, повредила нос и поэтому отключила телефон? Вчера такое решение проблемы казалось наилучшим. Я просто не знала, что Ален будет звонить весь вечер.

Я нашла его номер в списке, но палец повис над кнопкой вызова. Евгения Охотникова, который час? Я посмотрела на часы: четверть восьмого. Не слишком ли рано для личного звонка секретарю французского представительства в Тарасове? Может, дождаться вечера, и тогда Ален позвонит сам? А если он вдруг обиделся, я сама ему позвоню и расскажу все как есть. Будь что будет. Я спрятала телефон и прислушалась к тому, что говорила мне тетя Мила.