Я поискала глазами, куда можно сесть, нашла стул, стоявший в сторонке у стены, и поставила рядом со столом Ирины.

– Вот, слушай, – она включила звук, и я услышала мотив популярной песенки с рекламным текстом. Теперь это была песенка не о любви молодого человека к девушке, а о любви бережливого покупателя к товарам магазина «Семейный». Я невольно улыбнулась.

– Нравится? – спросила Ирина.

Я рассмеялась и закивала головой.

– Остроумно. И со вкусом.

– Вот и я так думаю, – Ирина тоже была довольна работой рекламного поэта и музыканта. – Ребята молодцы.

– А что ты можешь рассказать о заказчике? – я задала вопрос, давно вертевшийся у меня на языке.

– Ничего особенного. Клиент как клиент. Вовремя заплатил, приехал послушать ролик, похвалил. Что еще можно желать? Хороший клиент, – Ирина меня не поняла.

– Ирина, ты хотела знать, чем я сейчас занимаюсь, – напомнила я.

– Да, конечно, Женечка, пойдем, покурим? – она встала, вынула из сумки пачку слим и зажигалку и сказала:

– Пойдем в коридор. У нас тут есть тайная курилка. Начальство о ней не знает, только иногда спрашивает, откуда пахнет табаком. Мы, конечно, все молчим, а они не настаивают. В общем, как-то так. Мы делаем вид, что ничего не знаем, а они спрашивают, только когда мы начинаем наглеть. Здесь, – она остановилась у приоткрытого окна и вынула из-за батареи банку из-под кофе. Банка была сплюснута с боков, чтобы ее можно было протиснуть в узкое пространство.

– Да-а, – сказала я, – устроили курильщикам жизнь.

– И не говори, – легкомысленно согласилась Ирина, поднося зажигалку к сигарете и затягиваясь. – Теперь везде так.

Я тоже закурила и с сомнением посмотрела на изувеченную банку, служившую пепельницей работникам «Европы Плюс».

– Впечатляет? – спросила Ирина с иронией.

– Для тайных сборищ неплохо, – в тон ей ответила я, и мы обе рассмеялись.

– Давай, рассказывай, как у тебя там, – попросила старший менеджер.

– Охраняю Анну Горенок, – начала я.

– Что ты говоришь?! – удивилась Ирина. – У нее что-то случилось?

– Андрей уехал в Донецк и никак не может улететь обратно, а за ней следят, причем непонятно кто и по какой причине. Она прибежала ко мне ночью и сразу же перечислила аванс. Вот сейчас выясняю, кто мог установить за ней слежку.

– А кто следит? Полиция?

– Что ты, Ирина! – я была удивлена неосведомленностью работника популярной радиостанции. – Бандиты.

– Вот это номер! Не может быть! Говорят, они все разбежались еще в конце девяностых. – Ирина не могла поверить, что люди, вставшие на путь преступлений, останутся с нами навсегда. Конечно, не все могут жить вразрез с законом, но есть индивидуумы, которые не умеют иначе.

– Кое-кто остался. В противном случае отдел по борьбе с организованной преступностью перестал бы существовать.

– И как она теперь? – Ирина имела в виду Анну.

– Провожаю на работу и встречаю. Пока держится, но очень скучает без Андрея. И потом у нее на работе неприятности.

– Какие?

– Я не совсем в курсе их интриг, но, кажется, Андрея послали в горячую точку специально. Чтобы он не смог сделать очередной «Очевидец». Там на его место уже метит один выскочка, которого поддерживает Лайза.

– Та самая, из «Вечернего Тарасова»?

– Она, – я глубоко затянулась и с сомнением посмотрела на мятую банку из-под кофе.

– Бросай! Она сама потухнет, – сказала Ирина и тоже избавилась от окурка. – Кстати, Лайзой она стала совсем недавно. После того, как на канале «С – двадцать четыре» прошло шоу с Лайзой Шеффилд. Ты не смотрела его?

– Нет, – призналась я, – я больше люблю фильмы.

– Бах-бах-бах! – поддразнила меня старший менеджер. – А что ты предприняла, чтобы выяснить, кто следит за Анной?

– У меня небольшой список людей, которые имеют зуб на Андрея. Я проверяю, так сказать, их алиби. Вот приехала к тебе, хочу узнать, что представляет собой Злобин. – Мы уже вышли из курилки и шли обратно в кабинет. Ирина открыла дверь и пропустила меня вперед.

– Заходи, – сказала она, – Злобин, говоришь? А что он может из себя представлять? Обычный торгаш, – Ирина была не слишком высокого мнения о своем клиенте.

– А то, что торговля и мафия всегда идут рука об руку, тебе известно?

Ирина изобразила крайнее удивление, откинувшись назад и округлив глаза.

– Женя! Только не в его случае. Он производит впечатление человека, который боится всего. Как бы тебе поточнее объяснить, – Ирина села за свой стол и глазами показала мне, куда я могу присесть. – В общем, пока мы делали ролик, он консультировался со всеми подряд, и нам пришлось переделывать текст раз десять.

– Из чего ты делаешь вывод, что Злобин не может быть связан с мафией, – досказала я ее мысль.

– Нет, немного не так. Я хочу сказать, что Злобин просто не в состоянии нанять кого-либо преследовать Анну. Он трус и перестраховщик, а такие люди, как правило, не умеют мстить.

– Что ж, вполне возможно, – согласилась я. – Значит, по-твоему, бандитов, преследующих Анну, нанял кто-то другой?

– Женя! Я вообще не верю в бандитов! – заявила Ирина категорично. – Но если предположить, что они существуют, то Злобин никогда бы к ним не пошел.

– Почему? Деньги у него есть, и он в состоянии оплатить слежку. Мне самой платят за то, что я слежу за безопасностью клиентов.

Наш разговор казался бесконечным, но к концу я стала понимать главное: бандитов нанял не Злобин, а кто-то другой. Директора магазина «Семейный» можно было оставить в покое. Если Ирина говорит, что Злобин боится даже за текст рекламного ролика, он тем более будет бояться преследовать кого бы то ни было. Потому что результатом преследования может быть огласка, и именно ее он боится больше всего.

– Я не знаю почему. Я просто это чувствую, – сказала Ирина, и я поняла, что на этой ноте разговор по существу можно закончить.

Мы еще поговорили о погоде, о курсе доллара, о ценах в интернет-магазинах и о моей тетушке, которая мечтает выдать меня замуж. Потом Ирине позвонили, и я, улучив минутку, простилась с гостеприимной хозяйкой восемьсот второго офиса.

Вниз я шла по лестнице, потому что один вид лифта, тормозящего на каждом этаже, вызывал у меня отвращение. Внизу я отметилась, что ушла, и, выйдя на улицу, отправилась к стоянке у районного отдела полиции, где был припаркован мой старый добрый «Фольк».

* * *

До вечера у меня было еще время, и я решила осуществить свой замысел. С хамством на «Второй Садовой» нужно было заканчивать. Хоть Лайза и дочь министра культуры, но поведение, которое она сегодня продемонстрировала, не лезло ни в какие рамки. Что это за выходки? Швырнуть об стену компьютерную мышь, пригрозить редактору программы, не имеющей к ней никакого отношения. Это при мне. А что бы она вытворяла, не будь в офисе постороннего человека?