Я кивнула.

– И чё он… это… и чё ты…? – Всё Пашино лицо выражало мучительный и ужасный для Паши вопрос.

Я снова кивнула и стала смотреть в окно.

– А… Это… Ты… Руся… Да блин!!! – опять заорал Паша. – И чё?!. Чё там было?!!

– Ничего. Я же тебе сказала.

Я понимала, какую бурю чувств сейчас испытывал Паша. Он хотел всё знать – всё!!! И ничего не знать. Он бы сейчас побежал к Виктору Сергеевичу и подрался с ним – это было бы самое прекрасное! Махал бы всласть своими длинными руками, дал бы ему прямо в улыбающуюся физиономию, сам бы получил как следует, как уже бывало, когда Паша затевал потасовки с Виктором Сергеевичем из-за меня, подстерегая тренера то там, то здесь… Но сейчас это невозможно, Паша едет со мной вдвоем, редко ему выдается такой счастливый шанс.

Он хотел задать мне главный вопрос – но не мог. Боялся. Боялся услышать ответ и боялся, что я обижусь, на это у него ума хватает. Еще он не понимал, зачем же я ему это сказала, ведь я не подсмеивалась над ним. А как это спросить, как сформулировать такое сложное – не знал. Сопел, крутился, туда-сюда крутил шапку на голове, вздыхал, смотрел на меня то страшными глазами, то умоляющими, попытался что-то насвистывать, но только плюнул на меня и сам очень испугался, стал вытирать мою куртку с надорванным рукавом, после этого затих. Но прижиматься ко мне забыл, стоял спокойно, думал о чем-то. Я ему рассказала вкратце о папином приезде, он ничего в тонкостях не понял, но услышал одно – что папа и его жена решили как-то меня надуть, и целиком загорелся этой темой. Предложил поехать разобраться с ними.

На втором автобусе мы доехали проще, только пришлось вылезть, потому что там был кондуктор, и когда дошел до нас, разумеется, обнаружилось, что у нас нет билетов. Как я ни объясняла, что нам «очень надо», она слушать ничего не стала, наверно, недавно работала. Обычно нашим все потакают, и, если наши не пьяные, разрешают ездить без билета.

Последнюю остановку пришлось пройти пешком.

– Я… это… могу поймать… бомбилу…

– Иди спокойно, – попросила я Пашу. – У нас нечем платить за машину.

Паша шел-шел, потом вспомнил про зайца, которого он так и продержал в автобусе, перегревшись сначала моей неожиданной близостью, потом сообщением о моем визите к Виктору Сергеевичу, а в конце – историей о моих родственниках.

– Это тебе!

– Паша… – Мне пришла неожиданная мысль в голову. – Спасибо тебе большое! – Я поколебалась – не поцеловать ли мне его в щеку. Но не стала. Неизвестно, какие эмоции это у него вызовет.

– Да это… я вот… тут одно дельце… пацаны звали… это… бабла срубить…

– Подожди! – Я остановила его разглагольствования. – Во-первых, забудь это. Ты сесть хочешь? Из прошлого выпуска кто еще не сел? Только Ваня, который совсем спился. Остальные – всё, привет. По крайней мере, мальчики. Так что если хочешь вот так гулять со мной по улице, про дельца свои забудь.

– А деньги как?

– Деньги… – Я прищурилась. – Ну вот я, к примеру, убираюсь в доме у одной пожилой пары. Ты можешь в магазине где-нибудь подрабатывать. Или в кафе.

– Ага… – без особого энтузиазма согласился Веселухин. – Ну да… Пупок рвать…

Я только вздохнула. Ну а чем Паша еще может заработать? Тяжести переносить или официантом быть, на раздаче стоять хотя бы.

– Я хотела попросить тебя, Паш. Не обидишься, если я этого зайца Любе подарю? Мне нечего ей подарить, будет на память.

– Это… – Паша, у которого все эмоции, как обычно, на лице, растерялся, удивился, расстроился, призадумался, думал-думал – придумал, обрадовался и воскликнул: – Ага! От нас! – И широким жестом подгреб меня к себе, крепко-крепко прижав.

Мы уже свернули на ту самую злосчастную просеку, преодолеть которую мне нужно было как можно скорее и не поссорившись с Пашей. Хорошо, что было холодно, промозгло, не пахло не то что весной – до нее очень далеко, почти целый месяц, а и зимой не пахло. Бывают такие дни, когда снега толком нет, мороза нет, но и тепла, и солнца тоже нет. Ничего нет. Мрачно, коричнево, тоскливо. Представляю, как сейчас в детском доме, когда наши собирают вещи, которых у них нет.

Сама я выпустилась из детского дома с небольшой сумкой, в которой было несколько моих «личных» вещей, то есть подаренных лично мне – моим шефом и Виктором Сергеевичем, которого тоже можно было бы считать моим своеобразным шефом. Еще две книжки отца Андрея. И мои самые дорогие вещи – мамин легкий шарф, ее фотография и щетка для волос – перламутровая, с фиолетовыми и серебряными цветами, я взяла ее когда-то из дома, когда навсегда уезжала. Мне сказала какая-то женщина: «Возьми что-нибудь», я взяла синюю стеклянную собачку и щетку. Собачка разбилась, щетку много раз хотели у меня отобрать, когда я была маленькая. Но я быстро выросла, научилась общаться со всеми так, что у меня уже никто ничего не отнимал.

Сейчас я бы нашла, что купить Любе, что подарить, если бы у меня было время. У меня на карточке есть деньги, не надо было так бежать, в поселке есть магазин. Но Люба плакала, я заспешила, а рядом еще и Паша с его глупостями…

Паша гарцевал рядом со мной, со значением на меня поглядывая. Я решила его отвлечь так же, как мне удалось переключить его внимание в автобусе.

– Паша, а ты знаешь, мне вот иногда просто не с кем поговорить…

Паша взглянул на меня так, как будто я заговорила с ним на шведском языке.

– И чё? – спросил он.

– Да ничё, Паш, – вздохнула я.

– Так это… я… – Паша попытался на ходу меня обнять, споткнулся, чуть не уронил зайца в грязь и сам едва удержался на ногах, рассердился – на зайца, на себя, на грязь. Ну и на меня, как положено. Шел теперь недовольный, изо всех сил размахивая большой игрушкой.

– Дай мне ее, пожалуйста, – попросила я. – И давай прибавим шагу, а то можем не успеть.

Паша протянул мне зайца и взглянул с надеждой. Вот смешной человек, а! Может быть, я просто не понимаю, что такое любовь. Но неужели любовь – это вот только такое глупое животное состояние? Наверное, любовь разная… Да и животные бывают лучше некоторых людей.

В кармане у меня задрожал телефон.

– Руська… Ты идешь? Я здесь, убежала…

– Где – здесь? – ахнула я. – Куда ты убежала?

– В шалаш. Помнишь, где наш шалаш?

– Конечно. Ты одна?

– Да… Я все вещи взяла…

– Ну ты молодец!.. – Я покачала головой. Этого еще не хватало!

– И книгу, которую ты мне подарила на Новый год, – начала перечислять Люба, – и летнюю шапку, это же моя шапка, да? И еще туфли, они у меня под кроватью стояли, я себе выбрала недавно, нам привозили много… Любовь Игоревна сказала, можно брать все, что хочешь, ведь детдом закрывают, а директор сказала, все равно нельзя…

– Все, не тарахти. Сиди там, никуда не ходи. Сейчас я приду.