Анна пила кофе и готовила яичницу с беконом, пока девочки возбужденно разворачивали подарки, привезенные отцом.

Из всех троих только Таша, казалось, почувствовала неестественность поведения папы и мамы. Она сморщила веснушчатый носик, как всегда делала, когда была обеспокоена.

— Что-то случилось, мамочка? — спросила она, и ее голубые глаза подозрительно посмотрели в сторону матери, колдующей над плитой.

Анна растерялась. Честность — вот обязательное правило со времен, когда девочки были еще совсем маленькими. Как она должна отреагировать на этот вопрос? Она ведь только напугает их, если скажет правду — да, далеко не все было в порядке между мамой и папой. А как признаться в этом?..

— Почему ты спрашиваешь? — осторожно спросила Анна, кладя яичницу в Ташину тарелку.

Таша пожала плечами и мгновенно проткнула желток, так что он желтой лужицей растекся по всей тарелке.

— Потому, что ты ничего не ешь, мамочка. А еще ты ужасно бледная.

— Я не очень хорошо себя чувствую, — ответила Анна, радуясь, что хоть в этом она не обманывает.

— Мама выпила немного больше, чем нужно, шампанского с дядей Расселом, — с издевкой добавил Тод. — Правда, дорогая?

— Дядя Рассел очень много времени проводил у нас! — вставила Тина.

— Правда? — вкрадчиво поинтересовался Тод.

— Мы советовались по поводу книги! — Анна сознавала, что ее голос звучит неестественно, будто она защищается, но как мог Тод вовлечь девочек в разговор, так нелепо ревнуя?

— Мамина книга выйдет через месяц, — возбужденно прощебетала Талли.

— Да, она мне уже сказала.

— А ты не рад, папочка? — с удивлением спросила Таша. — Не рад, что мама станет богатой и знаменитой?

— Конечно, рад, — осторожно ответил Тод.

— И она сказала, что я смогу надеть бриджи для верховой езды, когда мы будем кататься на лодке, — проболталась Талли. — Она пообещала их купить!

Тод встретил взгляд Анны поверх трех белокурых головок:

— О? Только на лодке?

Анна хотела, чтобы и бриджи были сюрпризом, но, поняв, что сегодня все ее сюрпризы обречены на провал, решила рассказать сейчас:

— Нет, не только. Наверное, лучше иметь несколько пар, прежде чем мы купим ей лошадь!

— Мамочка согласна переехать в деревню! — заявила Талли таким торжествующим тоном, будто согласие матери было лучшим в мире подарком. — Она сказала об этом, пока ты был с тетей Элизабетой.

— Замечательно, — спокойно произнес Тод и нежно посмотрел на жену.

Сердце Анны затрепетало, но она не подала виду. Ни один мускул на лице не должен ее выдать: она все еще злилась на Тода. Сперва засыпал ее отвратительными обвинениями по поводу ее поведения с Расселом, а теперь надеется, что она обо всем забудет?

Когда девочки улеглись в свои кроватки, Анна и Тод, оставшись наконец одни, осторожно переглянулись.

— Пойдем спать, — внезапно сказал Тод голосом, охрипшим от потребности почувствовать ее рядом с собой.

Анне хотелось задеть его так же больно, как его обвинения задели ее, но желание оказалось гораздо сильнее способности найти необходимые слова. Хорошее настроение постепенно возвращалось к ней.

Раздеваясь, Анна почувствовала некую странную стесненность — Тод рассматривал ее совсем по-новому. И она поймала себя на мысли, что мечтает вернуть свое прежнее тело — более полненькое, то самое, от которого так старалась отделаться. Та, прежняя Анна всегда знала, чего ожидать от их с Тодом отношений.

Сейчас все для них было как в первый раз, только без той дикой нетерпеливости, присущей пылкой юношеской любви. И Тод напряженно смотрел на нее с трепетным ожиданием.

— Не стесняйся, — прошептал он, увидев, как дрожат ее пальцы, теребящие застежку бюстгальтера.

— Я не думаю, что создана для стриптиза, — пошутила она.

— Ошибаешься, — хрипло произнес Тод. — Ты просто рождена для него!

Тод жадно наблюдал за каждой снимаемой деталью одежды, едва сдерживая желание помочь ей. Совершенно новая Анна стояла перед ним, снимая тончайшее белье, привезенное им из многочисленных заграничных командировок. В прошлом он часто интересовался, почему она его не надевает, и только теперь понял, что эти крохотные кусочки ткани не могла носить женщина с пышными формами.

— Ты удивительно выглядишь, — честно признался Тод.

— Просто красивое белье. — Анна явно кривила душой.

Он покачал головой:

— Это не то, что я имел в виду, Анна. Тебе вовсе не нужно украшать свое тело шелком и кружевами, чтобы великолепно выглядеть.

Его руки дрожали, когда он привлек ее к себе и поцеловал впервые после четырех с половиной недель разлуки. Будто сладкий дождь пролился на иссохшую землю. Тод пил из ее уст и никак не мог насытиться.

Анна ошеломленно посмотрела на мужа, когда тот наконец оторвался от нее; глаза ее излучали ослепительный синий свет.

— О, Тод, — прерывисто прошептала она, чувствуя, что вот-вот расплачется. Ей захотелось вернуться назад, в то время, когда все в их мире казалось таким уютным и предсказуемым.

— Тсс, — успокоительно сказал Тод, покрывая ее щеки и брови нежными поцелуями. Кончик его языка прокладывал влажную возбуждающую дорожку вдоль длинной шеи туда, где вершины ее бледно-молочных грудей жаждали его прикосновений. — Все прекрасно, Анна, любимая. — Его рука скользнула меж ее бедер, и Анна издала стон наслаждения. — Все будет прекрасно.

Она извивалась в его руках, позволяя отнести себя на огромную кровать. Когда-то он соблазнил ее именно на этой кровати — здесь она спала, вынашивая тройняшек, здесь кормила их после рождения.

Тод накрыл ее пуховым одеялом и, не говоря ни слова, заключил в объятия, награждая очередным поцелуем. Прикосновения к этой новой Анне невероятно возбуждали его. Кончики пальцев с любопытством изучали незнакомые выступы и впадинки на мускулистом гладком животе. Она и на ощупь стала совершенно иной. Это была и Анна и не Анна. Тод испытывал неимоверные ощущения, но усилием воли сдерживал свое желание, пока Анна не стала постанывать от наслаждения под тяжестью его тела.

После он взглянул на нее. Анна лежала улыбаясь, и ее ресницы, два темных полумесяца, отбрасывали тень на раскрасневшиеся щеки.

— Хочешь спать? — прошептал он.

Анна мгновенно открыла глаза, но мечтательная довольная улыбка так и не сошла с лица.

— Нет.

Тод привычно поймал локон шелковых волос и намотал на палец, словно приноравливаясь к их новой длине.

— Тебе нравится? — спросила Анна. — Правда?

— Ты намекаешь на мою первоначальную отрицательную реакцию? — казалось, он осуждает сам себя. — Анна, ты выглядишь великолепно. Современная, стройная, молодая и красивая — совсем не похожа на мать десятилетних тройняшек!