— Почему?

Тод взглянул на нее темными глазами собственника:

— Для начала потому, что он мужчина.

— С мозгами, находящимися где-то в районе брюк, так надо понимать?

— Анна! — запротестовал Тод, и она могла бы посмеяться над обескураженным выражением его лица, если бы тема разговора не казалась ей столь опасной. — Где ты нахваталась таких выражений?

— В реальном мире, — мрачно произнесла Анна. — В том самом мире, который был скрыт от меня на протяжении всей моей взрослой жизни!

Взгляд Тода внезапно стал проницательным, все мысли о Расселе испарились при догадке о том, что лежало в основе страдания Анны.

— А чему еще ты там научилась? — тихо спросил он.

Настало ее время, момент настоящей независимости, и она собиралась использовать каждую секунду. Анна безмятежно улыбнулась, и голос ее смягчился:

— О, думаю, ты очень удивишься, когда я скажу, чем занималась в твое отсутствие, как много узнала за последние недели, Тод.

В серых глазах мужа мелькнула подозрительность.

— И чем именно?

Она усмехнулась, по-своему поняв осторожность его вопроса, и голова закружилась от предчувствия того впечатления, которое произведут ее слова.

— Совсем не тем, о чем ты подумал, если опять вложил столько сомнения в свой голос! — проворчала Анна. — Саския запечатлевала на пленке все изменения в моей фигуре и выполняемую мной программу упражнений за последние недели, а я связалась с отделом питания «Премиум»…

— Это какая-то разновидность загадки? — нахмурился Тод.

— И результат нашей тяжелой работы появится на полках через несколько недель! — закончила она, игнорируя его вопрос.

— Не могли бы вы объяснить поподробнее, миссис Треверс?

Анна улыбнулась, ее глаза засияли от нервного возбуждения.

— Конечно, дорогой! Я говорю о книге. О книге новой диеты, которая скоро станет бестселлером. Вот о чем я говорю!

— Книга о диете? — медленно повторил Тод.

— Да! Она называется «Советы «Премиум» — волшебный способ сбросить вес с Анной Треверс». — Видя, что он до сих пор крайне растерян, она решила продолжить: — Именно ты высказал предположение, что мне нужно делать карьеру. Теперь она состоялась! Разве ты не понимаешь, о чем я говорю? Я написала книгу, Тод! И скоро стану знаменитой!

Наступила оглушающая тишина, прежде чем Тод вымолвил странно грубым голосом:

— Думаю, тебе следует объясниться, Анна!

Это была единственная негативная реакция, которую она услышала в адрес своего проекта, и Анну охватило недоброе предчувствие.

— Идея принадлежала Саскии, — нервно пробормотала Анна. — Она подумала, что женщина, решившая сбросить вес, может ассоциироваться со мной — обычной матерью. Вот и все, — быстро добавила она, видя недоверчивое выражение, омрачившее его лицо.

— Такая же обычная, как ты, имеющая мужа-миллионера!

Анна нервно откашлялась.

— В любом случае «Премиум» был в восторге от идеи. Саския сделала фотографии, а я написала несколько своих рецептов, но снизила содержание калорий вполовину, заменив сметану на йогурт и так далее, ты понимаешь? И фотографии выглядят просто фантастически, Тод. Подожди, пока сам не увидишь их!

Анна искала в его лице хоть каплю понимания, но увидела лишь черствую маску — совсем не то, на что она надеялась.

И так как он все еще молчал, Анна продолжила:

— Поэтому Рассел был здесь сегодня вечером: мы пили шампанское, празднуя победу. Наши ожидания оправдались, понимаешь?

— Да, думаю, так, — медленно произнес Тод, но на его лице по-прежнему ничего, кроме недовольства, не отражалось. — А девочки? Чем занимались девочки, пока ты худела и фотографировалась?

Злоба, которая уже почти улеглась, когда Тод перестал забрасывать ее нелепыми обвинениями, закипела с новой силой.

— А как ты думаешь, чем они занимались? — с вызовом сказала она.

— Не знаю. Именно поэтому и спрашиваю.

— Либо они были в школе, либо я просила миссис Гоббс присмотреть за ними. Но не об этом сейчас речь, Тод.

— Я так не думаю.

— Ты высокомерен, позволь мне попробовать переубедить тебя! Я провела последние десять лет, заботясь о детях, как только могла. Я всегда была рядом, когда они во мне нуждались, и, мне кажется, могу судить, когда и в каких случаях им нужна! Если бы одна из них заболела или расстроилась из-за чего-то, я бы отложила работу, но с ними было все в порядке. Они радовались за меня! А ты не имеешь права вести себя таким образом, Тод! Сначала ты пытаешься уговорить меня не посвящать все свое время тройняшкам, а когда я соглашаюсь, то осуждаешь меня!

— Тогда к чему вся эта проклятая секретность? — взорвался Тод. — Почему ты не сказала мне, что пишешь книгу?

— Книга — всего лишь сюрприз! Я хотела, чтобы ты вернулся к совершенно новой жене, хотела доставить тебе радость! И не смотри на меня так жестоко только потому, что я тебе ничего не сказала, — ты ведь тоже не предоставил мне полный отчет о каждой минуте, проведенной в компании Элизабеты!

Они стояли, испытующе глядя друг на друга. Несколько футов, разделяющих их, казались Анне непреодолимой бездной. Она мечтала о Тоде все эти недели, а сейчас огромная пропасть пролегла между ними.

Тод ни разу не прикоснулся к ней с тех пор, как вошел в комнату. Даже не поцеловал. Анна смотрела на его губы, и ее рот дрожал от обиды и желания.

Тод заметил движение ее губ, его пульс учащенно забился, разжигая ответное желание; через секунду оно уже стало обжигающе невыносимым.

Даже на расстоянии Анна увидела, как потемнели его глаза, и этот блеск незамедлительно получил отклик ее тела; волнующий трепет нарастал в груди, несмотря на то, что она сознательно не хотела заниматься с ним любовью. Не сейчас, когда между ними так много не сказано.

— Анна… — начал он хрипло.

Звонок в дверь словно окатил их ведром ледяной воды.

Анна сглотнула, пытаясь отвлечься от причиненной им почти физической боли.

— Это девочки, — произнесла она сухими, непослушными губами.

— Я открою, — сказал Тод, поколебавшись секунду. Их взгляды встретились, и Анна поймала себя на том, что ждет еще чего-то. Но короткий отрицательный кивок убедил ее, что он не собирается ничего добавлять. Распрямив плечи, Тод пошел встретить девочек.

Анна молча смотрела, как он уходит, не понимая, почему рушится весь ее мир.

Та восторженная радость, с которой тройняшки приветствовали отца, напомнила, что напряженность между Тодом и Анной не должна быть заметна, и оба попытались вести себя как можно более непринужденно — что далось им с неимоверным трудом, особенно после стольких недель разлуки.