Да, ощущение незабываемое: вонзить в кого-то нож и почувствовать, как этот человек умирает. Каким бы сильным ты ни был, это потрясает. Он все еще видел выражение глаз девчонки, когда она умирала.

В этот момент вернулся Джаскен, снял окулинзы и кивнул двум зеям, охранявшим дверь в палату клиники.

— У тебя тоже должно быть ранение, Джаскен, — сразу же сказал Вепперс, сердито глядя на шефа своей службы безопасности, словно тот был виноват в случившемся. Теперь ему пришло в голову, что так оно и было на самом деле, ведь в обязанности Джаскена входило приглядывать за расписанной девчонкой и не допускать ее побегов. — Мы скажем, что ты отсек мне кончик носа, когда мы фехтовали, но мы не можем допустить, чтобы люди думали, будто ты превзошел меня. Ты должен лишиться глаза.

Лицо Джаскена, и без того бледное, побледнело еще сильнее.

— Но, господин Вепперс…

— Или пусть это будет сломанная рука. Что-нибудь серьезное.

Доктор Сульбазгхи кивнул.

— Я думаю, лучше сломанная рука. — Он посмотрел на руку Джаскена, видимо, делая выбор от имени Вепперса.

Джаскен сердито посмотрел на Сульбазгхи.

— Господин Вепперс, прошу вас… — сказал он, обращаясь к Вепперсу.

— Ты ведь можешь сделать чистый перелом, да Сульбазгхи? — спросил Вепперс. — Чтобы быстро залечилось?

— Легко, — сказал Сульбазгхи, улыбаясь Джаскену.

— Господин Вепперс, — сказал Джаскен, расправляя плечи. — Это поставит под угрозу мою способность охранять вас в том случае, если наши другие рубежи обороны будут нейтрализованы и между вами и нападающим останусь только я.

— Ммм-м, пожалуй, — сказал Вепперс. — И все же, нам что-то нужно. — Он нахмурился, задумавшись. — Как ты отнесешься к дуэльному шраму? На щеке, где он будет заметен всем?

— Это должен быть очень большой, очень глубокий шрам, — резонно вмешался доктор Сульбазгхи. — Возможно, пожизненный. — Он пожал плечами, когда Джаскен снова сердито уставился на него. — Травмы должны быть пропорциональны, — аргументировал он.

— Могу я предложить гипс для блезиру на пару недель? — сказал Джаскен, похлопав себя по левой руке. — История о сломанной руке останется, но при этом не пострадают мои охранные функции. — Он язвительно улыбнулся доктору. — Я бы даже мог спрятать в гипсе дополнительное оружие на всякий пожарный случай.

Вепперсу это понравилось.

— Хорошая мысль. — Он кивнул. — Так и сделаем.

Сейчас, плавая в бассейне на вершине «Ореола 7», Вепперс осторожно потрогал пальцами странную, теплую поверхность протеза и улыбнулся этому воспоминанию. Предложение Джаскена было вполне разумным, но видеть выражение на его лице, когда он думал, что ему выколют глаз или в действительности переломают руку, — это был один из ярких моментов того жуткого вечера.

Он снова посмотрел на горы. Сегодня рано утром, купаясь, он приказал поднять гондолу с бассейном на верхушку громадного колеса, а теперь развернулся и поплыл к другой стороне, где, завернувшись в плотный халат, уснула в шезлонге одна из девиц его разъездного гарема.

Вепперс искренно считал, что у него лучший разъездной гарем в Энаблементе, что десяти таких красавиц больше нет ни у кого. Но эта девица, которую звали Плер, была особой даже среди этой великолепной десятки: одна из его двух девиц-оборотней, умевших принимать внешность и манеры той публичной фигуры женского пола, к которой он чувствовал расположение. В его постели, конечно, побывало немало — очень немало, как он сам первый признавал это, — суперзнаменитых звезд экрана, певиц, танцорок, ведущих, спортсменок, изредка политиков и тому подобных, но их соблазнение могло отнимать слишком много времени; истинно знаменитые, даже если они были свободны и не имели никаких обязательств, желали, чтобы за ними какое-то время ухаживали, даже если речь шла о самом богатом человеке в Энаблементе, и обычно было гораздо проще, если одна из его девиц-оборотней изменяла себя, — и изменяла хирургически, если в противном случае на изменения уходило слишком много времени, — чтобы выглядеть, как красавица, которой заинтересовался хозяин. Ведь он, в конечном счете, желал их не за какие-то интеллектуальные способности; кроме того, это давало ему и еще одно преимущество: позволяло устранять имевшиеся у оригинала физические недостатки.

Вепперс, плывя, бросил взгляд на Джаскена и кивнул ему в сторону спящей девицы, которая в настоящий момент была похожа — необычно для Вепперса — на ученого. Плер недавно приняла внешность удивительно красивого доктора евгеники из Ломбе, которую Вепперс увидел мельком на балу в Убруатере немного ранее в этом году, но которая была исполнена отвратительной решимости сохранить верность мужу, несмотря на всю лесть и подарки, которые гарантированно должны были вскружить любую голову (включая и голову мужа, которому и нужно было всего лишь закрыть глаза). Джаскен подошел к спящей Плер, когда Вепперс подплыл к стенке бассейна, плеснул водой и показал Джаскену, что тот должен делать.

Джаскен кивнул, подошел к шезлонгу сзади, взял его за опору снизу, гипс на руке лишь чуть-чуть замедлял его движения, приподнял на высоту головы и скинул девицу в бассейн, та завизжала и подняла фонтан брызг. Вепперс все еще смеялся, отбивая ее разъяренные удары и одновременно стягивая с нее халат. В этот момент Джаскен нахмурился, приложил палец к уху, потом опустился на оба колена перед бассейном и принялся взволнованно махать рукой.

— Что? — рассерженно прокричал Вепперс Джаскену. Один из ударов Плер почти достиг цели, ее пальцы скользнули по его щеке, в глаза ему попала вода. — Нос не задень, глупая сука!

— Это Сульбазгхи, — сказал ему Джаскен. — Дело чрезвычайной важности.

Вепперс был гораздо больше и сильнее Плер. Он обхватил ее, развернул, прижал к себе, а она бранила его и Джаскена, кашляя и брызгая водой.

— Что? Что-то случилось в Убруатере? — спросил Вепперс.

— Нет. Он летит сюда. Через четыре минуты будет. Он не говорит, что случилось, но утверждает, что дело чрезвычайной важности. Сказать Буссер, чтобы она выставила посадочную платформу?

Вепперс вздохнул.

— Пожалуй. — Он наконец-то стащил с Плер халат. Она почти перестала сопротивляться и кашлять. — Иди встреть их, — сказал он Джаскену, который кивнул и пошел прочь.

Вепперс подтолкнул голую девицу к стенке бассейна.

— А что касается тебя, молодая дама, — сказал он, кусая ее в шею с такой силой, что она издала вопль, — то ты продемонстрировала ужасные манеры.

— Ведь продемонстрировала, правда? — поддакнула Плер. Она знала, что хочет услышать Вепперс. — За это меня нужно проучить, согласен?

— Согласен. Прими положение. — Он оттолкнул в сторону плавающий халат, а Плер тем временем обеими руками уцепилась за край бассейна. — Я недолго, — крикнул он в спину уходящему Джаскену.

Все еще тяжело дыша, все еще излучая приятное сияние довольства и все еще орошая пол вокруг себя водой, капающей из-под ворсистого халата, Вепперс подался вперед на своем кресле и посмотрел на то, что лежало на широкой бледно-желтой ладони доктора Сульбазгхи. Кроме него, Сульбазгхи (все еще в лабораторном халате, он являл собой необычное зрелище), Джаскена и Астила, дворецкого Вепперса, в гостиной, обильно уставленной мебелью, никого не было. Снаружи, за пухлыми парчовыми валиками, колышущимися кисточками, подрагивающей на окнах бахромой из золотых нитей, был виден медленно рассеивающийся туман — и перед, и за «Колесом», продолжавшим свой путь в усиливающемся пастельном сиянии рассвета.