– Зарядка не идет… – Юла пощелкал какими-то кнопками, но безрезультатно. – Значит, не оптический обман: реально батареи не заряжаются. Странно!

– Ну так выключи, – распорядился майор, который, кажется, оставался равнодушен к причудам Зоны, если только они не несли непосредственную опасность. – Лесовик, скажешь, когда включать.

– А как же, – покивал проводник, не оборачиваясь. – Тут левее ступайте, а то между деревьями «микроволновка». Чуете жар?

По мере того как мы все дальше заходили в глубину Могильника, техники становилось больше. Отряд пробрался между колоннами броневиков и грузовиков для перевоза живой силы, с истлевшими тентами и гниющими кузовами. Мотоциклы, советские «газики» и «козлики», машины полевой кухни, несколько «катюш»… Все это ушло в землю, заржавело, обросло плющом, из окон торчали кусты и деревья. А между техникой поджидали аномалии.

Порой с крыши на крышу сигали пауки размером с кошку, но не нападали. А мы были готовы к любой атаке. Дважды раздавался хриплый лай, между техникой к нам бросались небольшие стаи собак-мутантов – и отступали, оставив на земле тела товарок. Спецы в таких ситуациях действовали очень слаженно и быстро, валили зверье экономя боеприпас, нам с Пригоршней ни разу не довелось открыть огонь.

Потом пришлось отсиживаться на крыше штабного вагона, пережидая миграцию крысюков. Оставляя за собой тропу, те пронеслись вперед по ходу нашего движения молчаливым серым потоком. Озеров, завидев крысюков позади, дал команду палить напалмом, но Лесовик уговорил просто спрятаться повыше. И это оказалось хорошей идеей: мы минут двадцать торчали там, а крысы все шли и шли… Даже перекусить успели и промокнуть под мелким дождиком. Солнце в небе так и не появилось, хотя было светло и тепло. Плыли редкие облака, их тени скользили по Могильнику.

Наконец снова пошли дальше. Пригоршня снова стал приставать к Лесовику насчет солнца, мол, как такое вообще может быть, а тот только отмахивался: Могильник. На все у него было одно объяснение…

Я понимал недоумение напарника. Очень уж тут странно. Вроде, что такого – ну техника, ну заросшие плющом деревья, ну аномалии и мутанты, Зона как Зона… Ан нет. Могильник был словно накрыт невидимым куполом, внутри которого и звуки по-другому распространялись, медленнее, что ли, и предметы на дальнем расстоянии виделись другими. Из-за этого случались казусы. Например, Юла посмотрит в свой монокуляр, доложит: впереди вертолет. Мы приближаемся – а это джип. Или останавливает отряд, мол, слева по курсу бес, движется сюда. Мы занимаем позицию – но бес не двигается. Посылаем Юлу в разведку – а там не только мутанта нет, там вообще ничего живого, торчит какая-то коряга из земли: цвет, размер, объем – все другое. В конце концов Юла начал нервничать, и Озеров услал его в конце, а на его место поставил Сержа Ваганова, мрачного снайпера.

Тому все было по барабану, и они с Лесовиком быстро спелись. У Сержа глаз был наметанный, зоркий, он много чего замечал. Бубнил монотонно:

– Сектор три, предположительно мутант, пятьсот метров… Сектор один, предположительно аномалия, пятьдесят метров…

А Лесовик шагал себе впереди и через плечо поправлял:

– Там точно аномалия, думаю: дробилка. А справа просто дерево корявое, я его в прошлый раз рассмотрел, когда здесь был. А прямо по курсу – это не крыса пробежала, туман это просто. Он и не так зрение замутить может…

От их диалога даже Озеров начал как-то дергано по сторонам посматривать. Пригоршня давно шагал рядом со мной и тихо-тихо бурчал:

– Вляпались в историю… чтобы я еще раз в это гиблое место забрел? Никаким хабаром не соблазнишь!

Хабар, надо сказать, попадался, но Озеров артефакты собирать запретил, ведь доставать их чаще всего нужно с риском и потерей времени.

Солнце перевалило за поддень и все быстрее катилось к закату. Мы остановились отдохнуть и подкрепиться еще только один раз, я начинал чувствовать усталость. Ноги гудели, рюкзак казался тяжелее раза в полтора. Да еще припекать начало, хотя тени заметно удлинились, и по всем законам природы к вечеру должно было похолодать. А по ощущениям – то ли жарка параллельным курсом ползла, то ли микроволновка.

Но вот техника опять стала реже, видимо, миновали основное скопление. Зато стали чаще расти деревья, и постепенно лес превратился в почти непроходимую чащобу. Стволы покрыты мхом, то и дело дорогу перегораживают поваленные, вывернутые с корнем деревья, кусты скрыты пеленой плюща, среди которого виднелись полосы ядовитой зелени тех хищных побегов, с которыми мы столкнулись возле Химстанции. Техника между деревьями по-прежнему стояла, но реже. Лесовик начал резко забирать то влево, то вправо, часто останавливался, тянул носом воздух.

– Место крутит, – пояснил он. – Выглядит-то он старым, да только тут все меняется постоянно.

– Эй, мы тут уже проходили! – воскликнул Бугор. – Я запомнил эту фуру!

Лесовик покачал головой и непонятно повторил:

– Место крутит.

Продвижение замедлилось, тем более что детектор аномалий выдавал предупреждение за предупреждением. Кое-где виднелись увитые плющом развалины – кажется, мы шли по территории какой-то базы. Конкретнее сказать было сложно: от бетонных строений мало что осталось.

– Скоро, – передал Лесовик по цепочке назад. Мы подобрались. Могильник порядком измотал нас своей странностью и непредсказуемостью. Бугор, видимо от усталости, чуть не ступил в дробилку, хотя она была хорошо видна – прямо рядом с тропой.

А затем Серж выставил назад руку с раскрытой ладонью: стоп! И сам остановился вместе с Лесовиком. Мы замерли. Последовал новый знак Сержа: враги впереди, много.

Впереди земля шла с пологим уклоном, образуя неглубокую котловину, и я увидел, что в самом центре низменности над травой между деревьями висит овал синего света. Да там телепорт!

А вокруг среди ржавых бэтээров расположились лагерем мутанты. Отверженные, так их называли: по сути, люди – но уродливо изменившиеся. Мозги у них тоже меняются под влиянием аномального излучения, и понять, что у этих существ на уме, невозможно.

Озеров приказал отходить, и мы тихо отступили, но я успел разобрать, что их там не меньше полутора десятка. А еще заметил черный камень, стоящий прямо под искажением. Вокруг было раскидано что-то белое.

Повинуясь короткому жесту майора, Юла с Сержем, ступая мягко и неслышно, разошлись в разные стороны, обходя лагерь.

– Да-а, – протянул Пригоршня шепотом. – А сколько их еще может в лесу прятаться? Или в бэтээрах этих?

Я оглянулся, невольно положив руку на «калаш». Поодиночке отверженные не так страшны, если, конечно, мутация не придала мутанту какую-нибудь дополнительную способность, что тоже случается. «Не так страшны» – исключительно в смысле угрозы. С виду они, конечно, жуткие страхолюдины. А эти уже и на людей почти не походили – видимо, Могильник на них наложил свой отпечаток, перекорежил, как деревья в лесу вокруг.