Камешек оказался прозрачным, с легким зеленоватым оттенком. Когда я взяла его в руки, по коже побежало тепло. В таинственной глубине вспыхнула и погасла бледно-голубая звездочка, и мне показалось, что я слышу шелест волн и далекое пение. Передо мной будто бы легло утреннее море, которое стирало все, что было в нашем прошлом.

— Красивый, — зачарованно промолвила я.

— Его называют звездой Магриба, — произнес Генрих. — Видишь звездочку? Чем сильнее тьма, тем ярче он светит.

Я вдруг поняла, что улыбаюсь, как ребенок, который неожиданно получил не просто подарок, а настоящее чудо.

— Ну вот, — сказала я, стараясь не терять это ощущение прикосновения к чему-то очень хорошему. — Теперь у нас настоящая помолвка.

Генрих обнял меня за плечи, и я подумала, что могла бы сидеть вот так вечно. Мне уже давно не было настолько легко и спокойно, и я бы никогда не поверила, что в такой момент рядом со мной будет мужчина.

Хороший мужчина.

Настоящий.

Доктор Кравен появился из камина на следующий день, под вечер, когда мы с Генрихом вернулись из сада.

Среди зелени мы заметили робкое существо, похожее на косулю. Генрих сказал, что это вин-вен, он очень любит соль, и я решила его угостить. Голем принес щедро насоленную краюху хлеба, и вин-вен, осторожно переступая тонкими ножками, подошел к нам.

Темно-карие бархатные глаза смотрели с испуганной надеждой, словно спрашивали: вы ведь не обидите меня? Не ударите, не поймаете?

— Не бойся, маленький, — сказала я самым успокаивающим тоном. — Никто тебя не обидит. Подходи, угощайся.

Вин-вен осторожно ел хлеб с солью, а я держала Генриха за руку и понимала, что вот оно, еще одно чудо. Тихое и хрупкое, просто пришло к нам.

— Хороший, правда? — спросила я и протянула руку к голове вин-вена с крошечными белыми рожками. Он не отпрянул, я погладила его, и в красивых глазах животного появилась не тревога, а спокойная радость.

— Очень хороший, — ответил Генрих. — Будешь смеяться, но это добрая примета. Увидеть вин-вена — к удаче.

— Удача нам понадобится, — согласилась я. Вин-вен доел хлеб, бойко припрыгнул на месте и, развернувшись, рыжей молнией бросился в кусты. Там он бросил на нас прощальный взгляд и был таков.

— Надо будет сказать голему, чтобы он его подкармливал, — сказала я, когда мы входили в дом. Голем, который стоял в коридоре, важно повел тяжелой головой.

— Кормлю. Давно, — ответил он и добавил, поймав мой удивленный взгляд: — Скучно одному. С ним легче.

Я погладила голема по холодному плечу, и из гостиной донесся шум.

Доктор Кравен поднимался с пола, держа в руке мешочек из белой ткани. Судя по одежде доктора, он отправился в путешествие прямо из кровати, решив не снимать пижаму. Увидев нас, он улыбнулся и произнес:

— Бринн поставил весь Лакмер с ног на голову. Вас ищут. Он рвет и мечет, полиция тоже в ярости. У нас давно не появлялась настолько сильная волшебница.

Я невольно улыбнулась, представив, как Бринн грозит кулаками и требует капли от нервов.

— Да, нам говорили, что здесь не любят волшебников, — ответила я. Кравен пожал плечами.

— Не то что бы не любят, просто относятся настороженно, — сказал он. — Волшебников считают ходячими бомбами и хотят, чтобы они были под учетом и контролем.

Он протянул нам мешочек и сказал:

— Ваши зерна Геккеля.

Генрих взял мешочек, растянул тесемки и высыпал на ладонь несколько мелких ярко-синих зернышек. Я удивленно увидела, что они недовольно припрыгивают, словно сердятся на тех, кто нарушил их покой.

— Четыре зерна для изменения внешности, — объяснил доктор Кравен. — Потом каждый вечер по два зерна для ее сохранения. Того, что в мешке, вам хватит на полгода. Думаю, за это время вы сможете найти Ланге.

Я кивнула. На островах святого Брутуса мы будем искать мерзавца с мирной внешностью сельского почтальона. Это не мой мир — казалось бы, какое мне дело до здешних военных преступников, чтобы испытывать к ним такую сильную злость?

Но я даже не злилась. Это была спокойная ледяная ярость.

Зло не должно ходить по земле, какой бы ни была эта земля.

— Запивать надо? — осведомился Генрих, отсчитывая мне четыре зерна. Три вели себя спокойно, четвертое все время крутилось и прыгало.

— Нет, глотайте так, — ответил доктор Кравен, и я послушно отправила зерна в рот и проглотила.

Желудок скрутило такой болью, что я рухнула на затоптанный ковер, скуля и поджимая ноги к животу. Все тело покрылось ледяным потом, суставы наполнило огнем, выворачивая и сминая — я корчилась на ковре, каким-то чудом не теряя сознания, и мир медленно плыл вокруг меня, мягкий, как глина.

Первым, что я увидела, когда боль ушла, была моя рука — вроде бы моя, но… я смотрела и понимала, что она мужская. Аккуратная рука с длинными пальцами и коротко подстриженными ногтями, которая могла бы принадлежать хирургу.

Доктор Кравен помог мне подняться, и я поняла, что у меня другой нос и аккуратная бородка.

— Господи… — только и смогла сказать я. — Что вы сделали?

Я запустила руки в волосы, выдернула один волосок — темный, короткий. Я ощупала лицо — оно совершенно точно было мужским. Я стала мужчиной после зерен?

Я с ужасом поняла, что и внизу у меня теперь тоже мужская анатомия.

— Господи… — повторила я и опомнилась только тогда, когда Генрих захохотал. Даже нет, он заржал на весь дом.

Обернувшись, я увидела, что с пола поднимается… Ну и зерна, ну и магия! Генрих обрел внешность Льва Толстого в молодости! Без бороды веником, в обуви, но это совершенно точно был Толстой.

Мне захотелось перекреститься. Я не знала, смеяться мне или плакать. Доктор Кравен смотрел на нас с искренним удивлением, словно не понимал, почему я настолько поражена.

— Зерна сделали меня мужчиной? — уточнила я, пытаясь понять, на кого я стала похожа, если Генрих превратился в копию Толстого.

— Ну разумеется, — чуть ли не с обидой ответил Кравен. — Бринн разослал ваши ориентировки по всему Фаринту. Его сподручные в полиции ищут молодого мужчину в компании юной волшебницы. Все понимают, что вы попробуете изменить внешность, но не пол. На двух достойных джентльменов никто не обратит внимания.

— Разумно, — согласился Генрих. — Милли, но мы же не обязаны так ходить вечно! Доберемся до островов и просто перестанем принимать зерна. Там-то нас никто не станет искать.

Я кивнула, еще раз дотронулась до лица и вытянула вперед нижнюю челюсть, пытаясь рассмотреть аккуратную бородку.

Похоже, Толстой поедет на острова святого Брутуса в компании Чехова.