Оглянулась на деревню и едва не споткнулась — все жители, что так странно глазели на неё и звероморфов, исчезли. Деревушка будто вымерла — с улицы умудрилась испариться даже домашняя живность. И звуки… Тявканье подзаборных шавок, птичий щебет и коровье мычание — всё стихло, будто в обличье чудаковатого старикашки явилась чума и вмиг выкосила всё живое.

— У меня есть превосходный освежающий чай из малины, мисс, зуб даю, такого чая вы никогда не пробовали… — продолжал разглагольствовать удаляющийся старец, и Темпест прибавила шаг, догоняя его. Звероморфы лениво трусили, не отставая.

— А что это с жителями, почтенный? Почему они все спрятались?

— Кто?.. А! Потому что неграмотные селяне, мисс, — сердито пожал плечами Морнинг Мист, всколыхнув своей бесформенной хламидой, куда можно было впихнуть, пожалуй, троих таких старцев. — Они ещё и боятся храма, напридумывали про него всяких дурацких баек, даже говорят, там живёт чудовище… Ха, мисс Темпест, если и так, я его по сию пору не нашёл, видать, оно больно уж крохотное, а я уже много лет при храме, да-с… немало.

Старец издал скрипучий смешок.

— А может, они считают чудовищем меня, хе-хе… Вот скажите по совести, прекрасная мисс, похож я на чудовище? Или там, на злого колдуна… Как там в сказках? Ах, да!

Он попытался встать на задние ноги, грозно разнетопырившись и воздевши к небу свою химеровую клюку, но тотчас охнул и схватился за поясницу.

— Мне радикулит отколдовать, вот было б счастье… Ох, грехи мои тяжкие… Но что же это я, из-за всяких глупостей держать гостей на солнцепёке, ай-я-яй… Идёмте же, юная мисс, идёмте. Храм всегда ждёт гостей, хе-хе…

Старец вновь почапал к храму, и Темпест ничего не оставалось, как последовать за ним.

* * *

— Ох, не нравится мне этот престарелый весельчак… — пробурчал Дискорд, откладывая гренку, которую только что намазал грозояблочным завидлом, чтобы закрутить резиновую крышку.

— Что, слишком на тебя похож? — усмехнулась Луна, аккуратно воруя искрящуюся гренку телекинезом.

— Представь себе, да! — Дискорд передал банку Темпест и назидательно воздел палец. — Не люблю, когда моё амплуа неумело копируют! Это я — Великий Притворщик, а не этот… мелкий подражатель. Да я… да я на него в суд подам, вот! Эй, где моя гренка?

Луна быстренько сунула остаток гренки в рот и захрумкала с видом «Ничего не знаю».

— Ну вот, и тут обокрали… — Дискорд изобразил икону Мировой Скорби, истекая кагоровыми слезами. — Одни проблемы от этих поней. Злые вы, уйду я от вас… к Флаттершай. За печеньками.

И испарился, лопнув мыльным пузырём.

— Ну, мож, он и не злодей, — не повела бровью и пожала плечами привычная к дискордовым фокусам Эпплблум, разлив чай по кружкам и вновь вешая бородатый чайник над костерком. — Эвон, не в кажном же ж детективе убивец — дворецкий?

— Ага, он — прислужник монстра в храме, и приводит к нему обед, — азартно согласилась Скуталу, потирая лапки. — А сам сзади клюкой ка-ак даст!..

— Так мы ж пока не знаем даже, чего или кого этот храм, — отмахнулась Свити Белль. — Может, там и нет ничего такого… мало ли, куда те посланцы запропастились? Вдруг просто удрали, ничего не найдя, чтоб король им головы не пооткручивал? Это ж Шторм, он же был тот ещё псих…

— Кстати, да. — Луна, рассеянно помешивавшая веткой угли, резко подняла голову. — Свити права. Чей это был храм, Буря?

— Храм Вечного Знания, — спокойно сказала Темпест, тщательно намазывая очередной тост.

Какой-то нескончаемый миг Луна молчала, сцепившись с ней взглядом. Наконец, медленно отвела глаза.

— Что ж, полагаю, Твайлайт с восторгом стала бы его жрицей.

— Да. Но место было уже занято. — Темпест невесело усмехнулась. — И не только оно. Этот храм был построен на месте другого… и я догадываюсь, ты знаешь, какого именно.

— Хотела бы не знать… — Луна с треском сломала ветку и сунула её в костёр. — Но увы. Иногда во многая мудрости действительно многая печали. Лучше уж монстры и кошмары.

— Да что там было-то? — подпрыгивая на бревне, возопила Скуталу. — Ну расскажи же!

Подружки истово её поддержали.

— Что было? — Темпест осторожно надкусила гренку. — Там был малиновый чай. Старик не обманул — такого чая я точно больше нигде не пробовала.

По имени Солнце...

Селестия всегда любила свечи. Их живое и тёплое пламя было ей сродни, и в то же время создавало особый, уютный и романтичный полумрак, мягко отстраняющий застенчиво играющие тени по углам… кроме того, они не мешали любоваться звёздной ночью, прихотливый рисунок которой волею и мастерством Луны уже несколько раз менялся.

Старшая принцесса ностальгически вздохнула. Как же ей этого не хватало… Опять же, скоро же День Очага, и кружащие за окном нежные творения Сноудроп добавляли тихой картине очарования. Ёлка, которую они вчера наряжали с Луной, приятно щекочущий нос смолистый запах хвои… Созерцательно-умиротворённый настрой, однако, свалился куда-то вниз и нацелился юркнуть в какую-то щель, ибо за дверью нарастал некий… выражаясь деликатно, шум.

Тия неохотно оторвала взгляд от манящих узоров в небесах и навострила ушки на земные проблемы. К слову, вполне себе ожидаемые. Новый вздох принцессы выражал прямо-таки вселенскую скорбь и терпение. Ничего не поделаешь, сама ведь добивалась этого… Пытливый ум и поистине единосорожье упрямство — убойное сочетание, что и говорить. С другой стороны, иногда Селестия позволяла себе усомниться — а не слишком ли ученица похожа на неё саму? Или всё же это зеркало не очень, э… ровное? А спросить у Луны она побаивалась, честно говоря — что-что, а резать, рубить и добивать тремя контрольными правду-матку в глаза сестре та умела, любила и практиковала.

— Где она?! — пылко возопили прямо за дверью.

Тия поморщилась и поёрзала, умащиваясь поудобнее. Твайлайт умела при желании добиваться непревзойденных при отсутствии Гласа высот и вершин, от которых звенело в ушах и ныли зубы.

— Успокойся, юная Твайлайт. — А это уже Луна, мягкий бархат голоса которой безмятежен и спокоен, как глубокие воды лесного озера. — Смири нетерпенье