случайностью. Один шаг, одна секунда решили все. Глаза застилают слезы злости и горечи. Но это уже произошло – ничего не изменить. А вот мое будущее пока под вопросом.

– Мы же ничего тебе не сделали, – тихо говорю.

Наверное, действительно чужое счастье кому-то поперек горла, но я не думала, что встречу таких людей на своем пути.

– Когда Миша выставил меня, – начинает Кристина, глядя в грязное окно, – мне пришлось сделать аборт. И, как оказалось, я теперь не могу иметь детей.

– Да ладно? – вырывается у меня, но я тут же прикусываю язык.

Не верю я, что Миша мог так облажаться. Он слишком умен, и его пытались женить на себе многие девушки таким способом. И однажды, когда Марк в шутку сказал, что, возможно, пора остепениться, Миша только скривился и ответил, что подобные дамы не годятся для семейных отношений и он делает все, чтобы ни одна из них не залетела.

– Сучка, – бросает Кристина. – Да, не от него я залетела, а от режиссера московского, который так заливал мне про главную роль в постели, но потом укатил без предупреждения. Но Миша-то об это не знал!

– Сама виновата, – пожимаю плечами.

– В чем?! – она срывается и наклоняется ко мне, уперев кулаки в стол. – Я просто хотела пробиться в мире шоу-бизнеса.

Снова прикусываю язык, хотя на нем так и вертятся язвительные замечания. Что в голове у этих людей? Причем Кристина тут явно за главную – Борис сидит и помалкивает. Может, я смогу это использовать? Только, увы, я не из тех женщин, которые крутят мужчинами как хотят.

– А я-то здесь при чем?

Кристина отходит на два шага назад. Она как инородное тело в своих дорогих вещах, с идеальной укладкой и идеальным макияжем на этой убогой кухне. И ведь явно не бедствует, так что могу предположить, что дело вовсе не в деньгах. У Миши их достаточно, но мертвым он бы точно не помог Кристине.

Мотивы пока известны только ей. Месть? Сотни, может, даже тысячи пар расстаются ежедневно.

– И она наняла тебя, – констатирую, поворачиваюсь к Борису. – Ты сразу знал о моем… О том, что собираешься убить брата моего мужа?

– Нет, но судьба такая шутница.

Не то слово. Только шутки у нее зачастую жестокие.

Продолжить разговор мы не успеваем – у Кристины звонит телефон, и, посмотрев на экран, она морщится, но отвечает:

– Да, милый?

Видимо, актриса она действительно недооцененная. Такая быстрая перемена в интонации, даже выражение лица меняется. Талант, черт подери! Будто не Кристина только что плевалась ядом и смотрела с превосходством.

Что ей говорит милый, я не слышу, но, повесив трубку, Кристина чертыхается и говорит Борису:

– Мне пора. Позвоню, как будет возможность. Этот старый хрен невыносимо ревнивый.

– Но… – я пытаюсь возразить, только Кристина уже разворачивается и быстро идет к выходу.

Мы снова остаемся с Борисом наедине, и я лихорадочно соображаю, что делать. Продолжать этот разговор? Или попытаться… Что? Сбежать?

В итоге я просто молчу, глядя на остатки печи. Какая же все-таки насмешница эта чертова жизнь. Сломать, разбить – это не строить. Все, что у тебя есть, может быть растоптано и сметено одной случайностью.

Только я все равно не понимаю, за что Кристина так ненавидит Мишу. Да, бросил. Да, он может быть бесцеремонным, даже безжалостным. Но и дамочки его вроде бы никогда особо отношениями не дорожили, наверняка потому, что быстро могли найти замену.

Вон и у Кристины есть какой-то милый, которого за глаза она называет старым хреном. А отстреливать каждого бывшего… Это же все мужики переведутся.

– О чем задумалась? – неожиданно слышу вопрос и перевожу взгляд на Бориса. – Ищешь логику в ее поступках?

– Мне кажется, это бесполезно.

Я все равно не пойму, да и не хочу понимать. Мне бы выбраться отсюда, а там пусть Миша со своими девками разбирается. Но есть еще и Борис… Что с ним делать? Он, судя по всему, от Кристины подхватил шизофреническую хворь.

Может, зря Марк так пытался отгородить меня от грязи этого мира – тогда бы я была более приспособленной и лучше распознавала лицемерие в людях. А я видела голубей и пчел на цветочках.

Дура, черт подери! Творческая дура!

Дальше своего носа ничего не видела.

– Мне надо подышать, – поднимаюсь я и жду.

Борис сразу дергается за мной, но потом останавливается в удивлении.

– Я уже думал, что ты собираешься что-нибудь выкинуть.

– Смешно, – усмехаюсь, но с грустью.

Я, конечно, не спецагент, только сейчас мне надо подумать, а не действовать необдуманно.

Мы выходим во двор, и я еще раз осматриваюсь. Хочется завопить на все село, но если верить Борису, то меня никто не услышит.

– Ты не выглядишь сильно шокированной, – вроде бы расслаблено садится Борис на порог, но глаз с меня не сводит.

– А что тебя связывает с Кристиной?

Он улыбается и отвечает с иронией:

– Деловой подход, подкрепленный… Впрочем, не важно.

Ладно, этот дурдом мне действительно не нужен.

– И сколько нам здесь сидеть? – перевожу разговор на другую тему. – Хоть вода здесь есть?

– И еда есть, и вода, – поднимается Борис. – А почему ты, Милена, так спокойна?

– Иногда приходится смириться с обстоятельствами.

– А вот это правильно, – подмигивает мне. – Ты сразу извини за неудобства, но спать тебе придется в наручниках, я же не могу тебя круглыми сутками караулить. А когда я не высплюсь, то настроение у меня ни к черту. Могу действительно от недосыпа твоего муженька грохнуть под горячую руку.

– Я поняла, – поднимаю руки, косясь на чертову лопату, которая так и манит.

Взять бы сейчас ее, опустить Борису на голову… Только это в фильмах и книгах все так легко, а я не уверена, что даже замахнуться смогу достаточно. Но попробовать стоит. Правда, не сейчас.

Несколько часов, до самой темноты, я пытаюсь ничем не выдать своей нервозности. Борис ни на минуту не выпускает меня из поля зрения. Даже когда отворачивается, мне кажется, что все равно остается настороже.

Я ем без аппетита заваренную лапшу быстрого приготовления одноразовой пластмассовой вилкой и клюю носом.

Когда я в последний раз спала? Несколько часов на диване у Марка. И кажется, что это было так давно…

– Спать идем? – спрашивает Борис, и я сразу не понимаю его.

А потом… Наверное, в моих глазах мелькает испуг.

– Я… еще не доела.

– Можешь остаться на ночь и на табуретке, – пожимает плечами, едва скрывая усмешку.  – Только с утра хрен разогнешься.

Даже в одежде я рядом с ним не