— Я вас понял, господин, — чуть дрожа произнес пожилой мужчина.

— Оформлением отчетов, как я понимаю, занимался ваш писарь, а не вождь?

— Да.

— Отлично, он вам все объяснит. Два раза в год вас будут навещать мои люди, сборщики податей. Им и вручайте подготовленные отчеты. Если что-то срочное, то отправляйте гонца в Корвунт, оттуда мне уже доставят донесение специальным посыльным. Ясно?

— Да, господин. И… спасибо за помощь, мы вам очень благодарны!

И вождь упал на колени.

— Пожалуйста, вернете налогами, — чуть улыбнулся Филипп и обратился уже к своему отряду. — По коням!

Уильям подвел к рыцарю его гнедого Тарантона, конь возмущенно заржал и негодующе взглянул на седока.

— Ну потерпи, Тарантоша, — приласкал коня за холку Уильям.

Капитан, молчаливый и мрачный, следил за тем, как его рыцарский конь, ранее дикий и свирепый, теперь терся свой огромной мордой об Уильяма, словно котенок. И фыркал. Наконец, разрешив капитану гвардии взобраться на себя, мерин пустился в путь и нагнал отряд. Чуть ускорив Серебрушку, Уильям выехал за ворота и оглянулся в последний раз на это поселение посреди болот.

Когда отряд достаточно отдалился от Орла, Леонардо поравнялся с графом.

— Отец, а что было у ехидны там, за змеями, белого цвета? — поинтересовался он. — Мне показалось, будто там человеческое тело… Но это же глупости!

— Не показалось, Лео. Та часть тела Ехидны, что расположена над пастью, имеет вид туловища женщины или мужчины. Точнее отдаленно напоминает. Ее-то Ехидна и защищала от стрел, потому что там живая плоть, ее сердце и разум, который повелевает змеями.

— Отвратительно, фуу, — поморщился сын графа и сплюнул на землю. — Я уж надеялся, что мне привиделось!

— После слияния родилось множество дивных тварей, которые населяют север. Нет вины ехидны в том, кто она есть.

Отряд проезжал по старой тропе, что петляла и витиевато изгибалась, проводя путников мимо трясин, куцых деревьев и затянутых ряской озер. Серое небо полыхнуло зарницей, грохотнул гром и пошел дождь, мелкий и назойливый. Вода в окружающих путников лужах заволновалась. Уильяму почудилось, что он что-то видит. Он подстегнул Серебрушку и догнал Филиппа.

— Господин! В воде что-то есть!

— А, да… — протянул граф, даже не смотря в ту сторону, куда указывал обеспокоенный Уильям. — Эти не опасные. Так, болотные чертята.

— Болотные чертята?

— Да… Они отдаленно похожи на ваших лесных киабу. И также опасны лишь для одиноких беззащитных путников, — скучающим тоном объяснил Филипп.

Уильям вгляделся в гладь озера, рябую от капель дождя. То тут, то там из воды показывались головы чертят, украшенные неким подобием рожек. Их хитрые мордочки поблескивали темными глазками-бусинками и смешно морщили носы. Они прятались в воде и появлялись уже в другом месте. Хоть чертята и не показывались целиком, но все-таки Уильям смог разглядеть тонкие хвосты и лапки, оканчивающиеся коготками и перепонками между ними. Они действительно немного напоминали киабу — тоже удлиненные ручки, покрытые темной шерсткой тела, а крупные черные глазки иногда загорались желтым светом.

Заприметив любопытных водяных жителей, все в отряде испуганно завертели головами и сгруппировались. Леонардо тихонько достал свой лук, вложил в тетиву стрелу и выстрелил. Стрела вошла в одно тельце, и существо, дернувшись, тихо погрузилось в пучину. Остальные чертята тут же истошно заверещали. Над болотами воцарился яростный гомон.

Демонята мигом скрылись в воде, вылезли уже где-то около противоположного берега, прячась в траве и кустах, и грозили оттуда маленькими кулачками. Везде слышались тоненькие и гневные окрики и оханья, сулившие путникам возмездие. Правда возмездие вылилось в бросках грязью, и Леонардо то и дело теперь огрызался, когда в него или в его коня прилетали то камень, то ветка. Чертята визжали, воинственно зашвыривали всем, что попадало под их лапки, уже не только убийцу, но и отряд. Но когда кто-то из воинов касался лука, так сразу болотные существа, как по команде, прятались под воду и оттуда злобно стрекотали.

Развернув коня, Филипп раздраженно посмотрел на Леонардо.

— Да что ж тебе все неймется, сын мой, — холодно произнес он. — Зачем нужно было убивать чертенка?

— Показываю, кто здесь хозяин, отец. Нечего им, как и Ехидне, предъявлять права на наши земли, — произнес Лео. — Будь моя воля, я б их всех тут перестрелял. Наглые и тупые создания.

Филипп вздохнул, посмотрел на сына усталым взглядом, но более ничего ему не сказал. Ибо это было бесполезно.

Весь день путники брели средь унылых и мрачных болот под гневное стрекотание чертей. И только к вечеру отряд выехал на небольшую поляну, относительно сухую и отдаленную от воды.

Кони долго месили грязь копытами, сильно устали и изголодались. Впрочем, валились с ног и люди, которые в течение всего дня неустанно смотрели в воды болот, ожидая со страхом увидеть в них конечности какой-нибудь неведомой твари. Кто знает, кого могли своим галдежом призвать мстительные чертята?

— Надеюсь, что в этой округе не охотится Ехидна… Или еще кто-нибудь похуже, — сказал негромко Филипп и уже громче, властно, обратился к отряду: — Остановимся здесь на ночлег! Разожгите несколько костров по периметру, подготовьте дерево, чтоб огонь горел всю ночь. Далеко не расходиться, когда стемнеет, все должны быть в лагере!

— Ну что ж, похоже, что мой конь и сегодня побудет вашим, — потянул шумно воздух носом капитан гвардии и поставленным голосом крикнул, видя, как некоторые Солры принялись сразу за чистку и кормёжку лошадей. — Сначала за деревом, потом уже займетесь конями! Выполнять!

Чукк и Грон спустились к воде, принюхались и, зачерпнув ладонью, попробовали и сразу выплюнули.

— Эту воду пить нельзя… — фыркнул Чукк.

— Согласен, брат, — ответил Грон.

С этими словами братья вернулись в лагерь и, достав посуду, принялись жарить ту мелкую дичь, что настреляли Солры в дороге. Ячменные лепешки, к счастью конников, уже закончились, и люди хотели нормальной еды. Котлы поставили на вершину холма, чтобы собрать дождевую воду.

Наконец заполыхали костры, создавая вокруг лагеря огненную преграду. Солры ели жареное мясо и слушали шорохи ночи. Местами ухали совы, иногда визжали чертята. Были и еще другие, странные, звуки: хлюпанье, шелесты — это пугало не привыкших к болотам людей и вампиров.

Продвигаясь на юг, люди заметили, что стало теплее. Йева, уже не дрожавшая, спокойно сидела на льнянике под одной теплой накидкой и завороженно смотрела на огонь. Рядом с ней сидел Леонардо в обнимку с Эметтой и что-то той рассказывал, активно жестикулируя так, словно натягивал лук. Да, похоже речь шла об охоте. Потом Леонардо достал любимую флейту и наиграл коротенькую мелодию Эметте. Та, натянуто улыбнувшись, кивнула и похвалила сына графа.