— Джинны… — Филипп нахмурился, вспоминая рассказы своего отца Ройса.

— Да, Филипп, джинны, которые для большинства остались лишь в жутких сказках. Только, как выяснилось, их лампы — это человеческие тела. Право же, как удобно, обитать в телах и менять личины чаще, чем змей сменяет шкуру. Я не застал Велисиалов, или, как их называли еще до моего рождения, Юстуусов, но долгие века задавался вопросом — куда могла исчезнуть та сила, что вздыбала горы, Филипп? Ничто в этом мире не возникает и не пропадает бесследно. — глаза герцога лихорадочно блеснули. — Я был прав. Ах, это будет замечательная поездка в опасный мир магов, где за каждым углом меня будет ждать смерть.

На мгновение простодушная улыбка спорхнула с лица герцога, а Филиппу почудилось, словно он увидел в своем родственнике что-то темное и чужое. Лучи затянутого облаками солнца скакнули по его словно неживому облику, и граф невольно вспомнил, как также бесновато плясали на лице кельпи всполохи костра, когда та явилась к Уильяму ночью, на пути в Йефасу.

— Вы еще можете отказаться от своей затеи, Горрон, — осторожно сказал граф, наблюдая, как опасная личина его родственника вновь укрылась за благодушной улыбкой.

— Отказаться? От такого?! — Горрон широко улыбнулся. — Помнится, один мой родственник изрек золотые слова — «Все мнемоники либо безумцы, либо остряки, а иногда и то и другое». И касаемо безумия… Когда ты поедешь к дочери, Филипп?

— Планировал в скором времени. Я очень долго обещал ей и пора исполнять обещанное.

— Хорошо. Ей обязательно нужно увидеть тебя. Не позволяй Йеве оставаться долго одной.

— Что такое? В письмах Йева сообщала, что все хорошо.

— Твоя приемная дочь страдает от внутреннего одиночества, темного и безумного. Я сдерживал это безумие, но сейчас оно изольется из Йевы бурной рекой и утопит ее саму же, Филипп. На нее легла печать Артерусов, как в свое время и на Райгара.

— Горрон, друг мой… Это слухи, необоснованные, — сморщился Белый Ворон.

— Я не буду тебя переубеждать. Ты увидишь все сам! Только будь осторожен на Офуртском тракте.

— Как, вы до сих пор не разобрались с Дорвурдской Бестией?

— Увы, нет, бродит где-то в лесах на севере от Дорвурда. Она очень быстро регенерирует.

— Загнать в ловушку…

— Йева не умеет грамотно управлять даром, сама себя загоняет в ловушку, где Бестия жрет вурдалаков и возвращается на свой обыкновенный маршрут, — с негодованием заметил Горрон де Донталь.

— А почему вы не взяли облаву под свой контроль?

— Ее нелегко выследить, да и дела-дела, — развел с улыбкой руками Горрон.

— Понятно. Я с ней разберусь.

— Я бы не советовал связываться с Бестией. Она порой, по словам Йевы, проявляет некие зачатки разума. Безопаснее будет, Филипп, водить ее по лесам посредством вурдалаков, чем рисковать куда более ценным — нашими жизнями.

Филипп ничего не ответил, лишь нахмурился. Он знал, что Священный Крелиос долгие века благодаря защите Вороньих Земель существовал самобытно и отстраненно от всех внешних угроз и войн. И потому Горрон де Донталь прямому кровопролитию всегда предпочитал интриги.

— Горрон, а что у вас в Донте? Зачем демону понадобились эти земли?

— В Донте? — Горрон сделал вид, что задумался, а сам отвел взгляд и нахмурился. — Да ничего. Скалы да замок.

Старейшины еще некоторое время обсуждали новости. А чуть погодя Горрон отправился в тюремный блок, где в узилище уже два сезона жил колдун Суйгурия, с переломанными ногами и выбитыми зубами. Жил он в сытости и тепле. Слуги заботились о пленнике, а потому темница напоминала скорее покои изнеженной девицы. Пол устлали одеялами, окна закрыли гобеленами, а сам изможденный колдун кутал тело в теплые и добротные меховые вещи. У кровати покоилась стопочка прочитанных книг.

В силах искалеченного Суйгурии теперь было лишь ползать по камере от кровати к горшку и обратно, так что, когда поросший бородой колдун увидел вошедшего Горрона, он смог лишь расплакаться и вжаться в постель. Прервав страдания бедняги, герцог Донталь вернулся озадаченным. Он так мало знал о Юге, но то, что Горрон выяснил из крови мага благодаря дару мнемоника, убедило его, что он, оказывается, вообще ничего не знал.

— Разузнали что-нибудь интересное, Горрон?

— Погоди, Филипп. Надо, скажем так, переварить все увиденное до конца, — пробормотал еле слышно герцог Донталь.

В кабинете царил холод, а ближе к вечеру, когда стих ветер, Белый Ворон и вовсе распахнул окна, чтобы избавиться от сырости. Вошедшему и замотанному в шерстяной плащ Базилу Натифуллусу приказали отменить отъезд на конюшни, и Управитель, которого озноб пробирал даже сквозь теплые вещи, кивнул и вышел.

— Филипп, без детей твой замок снова превращается в морозный склеп. — недовольно дыхнул облаком пара изо рта Горрон де Донталь. — Прикажи затопить камины, пока я здесь.

— Хорошо, мой друг.

— Спасибо.

Когда слуги развели огонь в камине, и жар медленно расползся по комнате, Горрон де Донталь облегченно вздохнул. Хоть его тело и хорошо переносило холода, но душа настойчиво требовала тепла и огня.

Под треск поленьев Старейшины перебирали книги из библиотеки Филиппа. Вся литература про расиандский язык, культуру и обычаи Элейгии перекочевала на стол, чтобы отправиться в долгий путь вместе с герцогом в его суме. Увы, дар мнемоника хоть и позволял увидеть жизнь человека его глазами, но запомнить все, что знала жертва, было невозможно. Поэтому, дав задание портнихам подготовить износившиеся за полгода путешествия костюмы, Горрон лениво распластался на кушетке, подоткнул под голову подушку с вышитыми сребряными нитями воронами и стал читать. Читал все то, что Филипп считал важным и вкладывал герцогу Донталю в руки на нужной странице раскрытой книги.

— Те демоны очень сильны, Филипп, — рассуждал герцог. — Чтобы убить человека, маг с юга, обычно выходец из обеспеченной семьи, должен потратить больше двадцати лет на изучение Хор’Афа, освоить создание внутренних образов и методы концентрации на необходимом результате. Но то, что я увидел из крови деревенщины в Больших Вардах… То, что делал Пацель… Даже с годами их сила не иссякла, и мы ввязались поистине в опасную авантюру. Если наше вмешательство раскроют, Филипп, то, не смотря на все мое бессмертие, меня размажут кровавым пятном по стене. Потому что пусть я и не уязвим для прямой магии, но вполне почувствую удар поднятым магией камнем или бревном.

— ваше отсутствие не получится долго скрывать, Горрон. Когда Мариэльд вернется в особняк, она обязательно поднимет вопрос касаемо мертвого майордома, и все всё узнают.

— Она отправилась не в Ноэль, а в Лоракко. Амелотта пригласила ее к себе на пару зим. Так что до того момента, когда я встану рядом с тобой и получу титул «Безумца», у меня есть несколько лет.

— Тогда это упрощает дело, пусть и ненамного.