— Прекрасно помню. Ива, я дарил тебе розовый жемчуг, а этот белый и какой-то тусклый.

Неуловимым движением длинного ногтя — ох уж мне эти боевые ногти боевых некромантов! — поддевает перламутровый шарик. Тот вдруг легко откидывается, обнаруживая высверленную сердцевину, в которой поблёскивает золотистая капля. Так же быстро Мага сжимает булавку в кулаке. Лицо его каменеет.

Меня начинает трясти.

— Это яд? — тихо спрашиваю я.

— Что? Нет, не уверен. Проанализирую в лаборатории, тогда скажу

Он прикрывает глаза ладонью. Делает глубокий вдох, выдох.

— Ива… Всё хорошо. Всё теперь хорошо. Нет, это не яд, это, похоже, вроде магнита или маячка, притягивающего чужое воздействие даже сквозь защиту. Видишь, я от тебя ничего не скрываю. Прошу только об одном: не выпытывай у меня сейчас подробности, я не готов пока говорить об этом. Мы во всём разберёмся и всё прекратим. Просто поверь, хорошо? И… не покидай границ Эль Торреса хотя бы два-три дня. Думаю, нам с отцом хватит этого, чтобы разобраться.

— Ты будешь разбираться, а я? Мне-то что теперь делать?

Он целует мне руку.

— А ты сейчас в безопасности, звезда моя. В полной. Идеально было бы, конечно, вообще не выходить из нашей Башни; но я не стану требовать заведомо невозможного. Просто помни: если тебя что-то насторожит или напугает — портал в Тардисбург открыт.

Мне вдруг ужасно хочется стать маленькой девочкой, которую все жалеют; всхлипнуть и пожаловаться: я хочу домой! Домой, Мага! Можно прямо сейчас? Но только что я уже шагала через портал, а увлекаться пространственными переходами в моём положении нельзя.

…Он осторожно вынимает из моей причёски оставшиеся шпильки, но не забраковывает больше ни одной: видимо, они в порядке. Разувает меня, помогает раздеться, принять ванну и особенно выйти из неё, несмотря на то, что сам колдовал над покрытием пола, сделав его раз и навсегда нескользким. Укладывает в постель, как маленькую, подтыкает со всех сторон одеяло, зная мою привычку заворачиваться в него, как в кокон. Долго и сладко, до перехвата дыхания, целует в губы.

— Соскучился, — говорит отрывисто. — Но тебе надо отдохнуть, а мне работать.

— Не смей меня усыплять! — шиплю сердито, чувствуя, как закрываются глаза. — А я что, по-твоему, не соскучилась?

Он проводит ладонью по моей щеке.

— Я тебя не усыпляю, Ива. Просто кольцо слишком долго держало тебя в защитной сфере; твоя аура истощилась без подпитки от стихий. Малыши ведь тянут из тебя магию, ты помнишь? Вот тебя и клонит в сон. Ничего, часов за двенадцать восстановишься. Спи.

Дослушиваю, уже смыкая веки. И в самом деле, спать, спа-ать…

…Интересно, куда подевался дон Теймур? И ведь больше не подошёл к карете. При его-то обыкновении везде оставлять за собой ехидное веское слово?

…И почти уйдя за грань яви, просыпаюсь — но не по-настоящему, а в своём сне.

Потому что хочу всё-таки знать.

Потому что понимаю, о чём и о ком умалчивает мой некромант. Вернее, догадываюсь, но… Мне нужно услышать или увидеть это самой. Да, в отличие от отца-интригана, его сын прям, откровенен и никогда не станет уклоняться от ответа. Даже если при этом ему будет больно. А я не хочу его ранить ещё сильнее, я же вижу, как и без того впилась ему прямо в сердце эта несчастная булавка. Хоть целились-то в меня.

Веди, мой Дар.

Глава 10

Иногда, переборщив с волшебством, маги выгорают.

Не так давно, месяца четыре назад, и меня не миновала чаша сия. Обережница я ещё начинающая, сил рассчитывать не умею… Да и, по правде сказать, предупреди меня кто о неприятностях — отмахнулась бы. Не по беспечности, а потому, что просто надо было открыть портал, что меня почти угробил. Надо. И кроме нас с Рориком было некому. [1]

Впрочем, утратив Дар, я не шибко горевала. В конце концов, сорок лет жила как-то без него — обойдусь и дальше… Хотя уже и не хватало чего-то. Но после того как я умерла и воскресла — удивила многих видавших виды магов. И даже не самим фактом воскрешения: в Гайе, это иногда случается.[2] Я уже говорила, что смерть — своеобразная перезагрузка? Так вот, после возвращения к жизни мои утерянные способности вернулись, да ещё подросшие. Что оказалось очень кстати, ведь нужно было каждый день делиться магией с детишками! Тройня магов — это вам не шуточки. Если в нашем мире будущим малышам полезно мамино правильное питание, спокойствие и прогулки на свежем воздухе, то крошечным магическим матрицам плюсом к тому нужны ежедневные подпитки чистой магией. Забудет мама поделиться или не сможет — они сами оттянут из её ауры, сколько нужно. Поэтому-то дважды в сутки я «заряжалась» от стихий: медитировала на рассвет, собирала с росистой травы земную мощь, вдыхала ветер, черпала силу из моря: правда, с последним приходилось обращаться аккуратно, дозы-то были нужны гомеопатические.

Такой режим шёл на пользу всем. Малыши, судя по тому, как был доволен мой врач-куратор, развивались нормально, сама же я чувствовала себя так хорошо, как никогда прежде. И даже иногда, оставаясь одна, позволяла себе небольшие эксперименты со стихийной магией; впрочем, именно небольшие, помня предостережения Симеона. Тот не советовал баловаться волшебством, пока не рожу, даже оберегами просил не увлекаться, чтобы излишками магопотоков не повредить детским матрицам. Вот после родов — пожалуйста, можно работать в полную силу.

А вот про такое ответвление Дара, как вещие сны, старец ничего не говорил. Сны — это ведь не стихийная магия, верно?

Однако видеть их осознанно, «по заказу», больше не удавалось. Скорее всего, не было серьёзной надобности. Жизнь вошла в новую колею и текла себе ровно, без особых потрясений; не считать же трагедиями мелкие вредности от донны Мирабель! Да и шпильки до сегодняшнего дня отпускались ею только в словесной форме. А вот нынешняя булавка — это, пожалуй, перебор.

Ладно, вернёмся к снам.

Верный признак того, что вещий сон ухвачен — стойкое ощущение, что ты, собственно, проснулась в этом самом сне. Иногда в знакомой обстановке. Иногда в сером клубящемся тумане… по-видимому, когда сам Дар не определился с местом переноса. А ещё при этом я становлюсь бестелесной. Чистым сгустком сознания, невидимым для окружающих. Состояние не совсем привычное, но полезное, ибо, если меня заносит не в прошлое и будущее, а самое что ни на есть махровое настоящее, то сон остаётся сном лишь для меня, а для участников событий