Ничего не произошло, хотя я отчетливо видела, что сила действительно концентрируется в схеме.

– Добавь, – еле слышно подсказал Стерри.

Добавить? Как именно? Представить, будто туман силы густеет, оседает на символы, точно капли росы? Да, получилось. Схема засияла ярким, почти дневным светом, лишь легкий холодный оттенок выдавал ее природу. Свет потек к Винсенту, обволок его. Это походило на ауру, как ее иногда рисуют – ровный ярко-синий ореол вокруг тела, словно собранный из множества лучей.

– Как могут видеть все присутствующие, – менторским тоном произнес Стерри, – Аура…

На миг я решила, что ослышалась. Потом поняла – шутит шутки все тот же странный эффект, позволяющий мне слышать местный язык как родной. Разум подбирает самое близкое из известных слов, только и всего.

– …ровная, без изъянов и искажений. Никакого постороннего влияния. Можете обойти и посмотреть.

Инквизитор последовал совету, обшаривая взглядом Винсента.

– А как выглядело бы, если бы постороннее влияние обнаружилось? – спросил девичий голос.

– Видели омуты на реке? – ответил профессор вопросом на вопрос. – Очень похоже. Черное пятно и завихрение вокруг. Ничего подобного мы не наблюдаем, профессор совершенно точно действует исходя из собственных соображений, а не под влиянием ментальной магии. Инга, отпускай. Все, что нужно, мы увидели.

Я выдохнула и выпустила силу. Тут же закружилась голова и зазвенело в ушах, повело в сторону. Винсент оказался рядом в мгновение ока, подхватил под локоть, не давая упасть.

– Сейчас пройдет, – сказал он. – Это с непривычки, слишком много силы использовала. Над контролем еще работать и работать.

Я кивнула механически, как болванчик. Неужели все? Все получилось? Все кончилось, и инквизитор отстал?

Вокруг зашевелились, задвигались, обсуждая происшествие. Похоже, сплетен хватит надолго.

– Поздравляю, Винсент, – холодный голос ректора донесся до меня словно сквозь вату. – Надеюсь, тебе не придется пожалеть о своем решении.

Он ответил так же холодно:

– Лучше сделать и пожалеть о содеянном, чем не решиться действовать и пожалеть об упущенных возможностях.

Возможностях? Ах, да. Мои знания, аналогов которым в этом мире нет. Какой настоящий ученый такое упустит? Что ж, можно выдохнуть – объяснение простое. Никаких внезапно вспыхнувших чувств. Никакого безумия. Все честно – безопасность в обмен на информацию. Надо бы радоваться, только внутри все словно упало. Наверное, просто адреналин закончился, а вместе с ним силы радоваться. Апатия – нормальное состояние после сильных эмоций. Я снова заставила себя прислушаться к разговору.

– Или сделать и пожалеть об упущенных возможностях, – загадочно произнесла ректор.

– Это вряд ли, – тонко улыбнулся Винсент. – Прошение об отпуске пришлю завтра с посыльным. Моего факультета больше нет, а мои темы в общетеоретическом курсе может прочитать профессор Стерри или Дэвид Биар.

– Я подпишу. Собираешься наслаждаться медовым месяцем?

– Именно так. – Винсент коротко поклонился. – Всего доброго.

Он подставил мне локоть, но сразу уйти нам не дали. Какие-то люди подходили один за другим. Поздравления казались натянутыми, улыбки фальшивыми, и очень хотелось исчезнуть. Прочь от толпы, от света, от сплетен. Только теперь, когда опасность миновала, я поняла, насколько устала на самом деле. Ноги еле держали, а голова казалась пустой и гулкой, как чугунок. Я улыбалась приклеенной улыбкой, молчала, предоставив мужу право рассыпаться в ответных благодарностях. Ждала, когда все это закончится, и пыталась привыкнуть к слову «муж». Получалось так себе.

Глава 18

Наконец, нам удалось выбраться из толпы, полумрак парка сомкнулся вокруг. Я подавила соблазн по-настоящему опереться на руку Винсента. Ему сейчас хуже. Я хоть немного поспала этой ночью и не держала щит невесть сколько. Так что нечего раскисать.

Ворота распахнулись сами, а по ту сторону уже ждала карета – бог знает, когда Винсент успел ее вызвать. «Вызвать» – я до сих пор думаю категориями нашего мира. Это ж не такси. А, к слову, как вообще искали извозчиков те, кто не держал выезда, но не желал ходить пешком? Сами по улицам бегали или слуг посылали?

Сколько всего я, оказывается, не знаю – причем вещей элементарных для тех, кто живет в этом мире. И я еще надеялась, что удастся не привлекать лишнего внимания!

Кучер распахнул дверцу, Винсент подал мне руку, я забралась внутрь, как и полагается, спиной к вознице. Карета плавно покатила по мостовой. Интересно, долго ли ехать? Как бы не укачало, что-то мутит. Странно, вроде и трясет не сильно.

А ведь не от тряски меня мутит, а от страха. Вот приедем мы сейчас, и что дальше? Первая брачная ночь? Нет, тут-то я ничего против не имею – перед мысленным взором промелькнули кое-какие подробности, но даже это не помогло успокоиться. Вылезем мы из постели, и как быть потом? Что мне делать с чужим мужчиной, в чужом доме, с чужими порядками?

– Что случилось? – спросил Винсент.

Я криво улыбнулась. Эмпат, чтоб его. Он молча поднял руку, унизанную перстнями – дескать, не читаю, но по лицу все понятно. Я поежилась, обхватив руками плечи. Снова подняла взгляд на… мужа.

– Спасибо, что… – Слов отчаянно не хватало. Пришлось начинать сначала. – Ты меня спас, и я очень тебе благодарна… – Да что такое, сроду не была такой косноязычной!

Винсент приподнял бровь.

– Но?

– В смысле?

– После слов, сказанных таким тоном, обычно следует «но».

– Да, ты прав… «Но». Все это слишком неожиданно и… Мы в самом деле поженились?

– Ты полагаешь, все было представлением? – Его голос снова похолодел. – Нравится тебе или нет, но мы теперь муж и жена.

– По-настоящему? Пока смерть не разлучит нас? – брякнула я, прежде чем успела подумать, что надо бы поосторожней с формулировками.

– Развод возможен в трех случаях. – От его тона у меня разом пропал дар речи. – Подтвержденное целителями бесплодие одного из супругов, доказанная измена, и если брак не был консумирован в течение года. Какой вариант тебе больше нравится?

Очень хотелось ответить какой-нибудь гадостью, но я заставила себя прикусить язык. Винсент спас мне жизнь на кладбище, хотя я тогда этого не поняла и даже не поблагодарила. Он мог бросить меня, когда сработала та магическая ловушка, и спасаться одному – наверняка бы успел выскочить на улицу, если бы не волок меня за собой. Мог умыть руки и смотреть, как ректор толкает меня в лапы инквизитора. А он взял и… женился.

Ни один мужчина из тех, что были в моей жизни, не совершил ради меня и десятой доли того, что успел Винсент за какие-то пару дней. Даже с поправкой на то, что дома меня не подстерегали смертельные опасности на каждом шагу.

И потому я ответила так