Имя мне дали в детдоме, фамилию придумали по дню недели, когда я родилась. Сначала я мечтала, что мама найдется и меня заберет. Потом – что удочерят, но всегда находился кто-то младше, симпатичней, ласковей: я-то всегда была замкнутой. Повзрослев, я надеялась, что у меня будет своя семья – и тоже не срослось. Не помогли ни кулинарные курсы, ни уроки вязания. Что-то, видимо, я делала не так, любые отношения заканчивались одинаково. А теперь – семья? Все это казалось жестокой шуткой. Да я даже не знаю, какой бывает семья у нормальных людей!

И не узнаю, если не заставлю себя перестать думать обо всякой ерунде и не сосредоточусь на происходящем. Инквизитор уже вернул книгу Винсенту, а тот передал ее профессору Стерри и остальным – тоже чтобы убедились, что никакого подвоха нет. Профессор, пробежав глазами страницы, протянул том мне, смерив меня оценивающим взглядом. Словно сомневался, что справлюсь.

Я послушно приняла книгу, посмотрела на раскрытую страницу и мысленно охнула. Они серьезно? Может быть, для профессора некромантии схема в самом деле была элементарной. Или для местных, которым большинство символов знакомо. Хотя Винсент упоминал давеча, что в магии используется алфавит древнего языка, на котором давно никто не говорит и не пишет. Но для меня… Китайские иероглифы, и те кажутся понятней. Была бы художником, может, просто перерисовала бы, не вдумываясь. А так…

Нет, отставить панику! Как будто мне впервой разбираться в сложных вещах. Когда я в первый раз заглянула в микроскоп, увиденное показалось мешаниной цветных линий и пятен. Ничего, прояснилось со временем. Ну да, на экзамене по патану перепутала микропрепарат аппендикса с маточной трубой, но разобралась же, в конце концов. Значит, и тут разберусь.

– Сколько у нас времени? – прошептала я, глядя на Винсента.

– Сколько угодно, – ответил он, не понижая голоса. – Пока не начнешь вливать силу в символы.

«Сколько угодно», ага. Главное, чтобы мы все не состарились к тому времени, как я увижу в этом хаосе линий хоть какой-то порядок. Впрочем, нет, с голоду помрем до того.

Винсент достал из воздуха мел, так же, как раньше – книгу, и добавил:

– Советую начать с центра.

Центр. Единственная часть схемы, показавшаяся мне понятной. Я мысленно хихикнула. Центр представлял собой круг с вписанной пятиконечной звездой. Пентаграмма, внутри которой должен стоять испытуемый. Прямо демон в заточении. Хотя ни один демон Винсенту и в подметки не годится.

– Что тебя так развеселило? – шепнул он.

– Потом расскажу.

Если оно у нас будет, это «потом».

Он шагнул на середину площадки.

– Если готова, начинай. Больше я ничего не смогу тебе подсказать, пока не будет ясно, что я в здравом уме.

Не готова и вряд ли буду готова. Но деваться некуда. Или я все сделаю правильно, или его казнят как «порченого», а меня – как ведьму.

Я очертила вокруг него звезду, радуясь про себя, что идеальная форма не важна, главное, чтобы правильно были изображены символы. Винсент кивнул и произнес в пространство:

– Не буду стоять столбом, с вашего позволения.

Уселся по-турецки в центре пентаграммы, сложил ладони на колени и прикрыл глаза – ну прямо статуя Будды, которого не волнует ничто сущее. Кто-то хихикнул, кто-то зашептался. Я не стала обращать внимания, снова вгляделась в книгу. Разум, наконец, начал вычленять из мешанины символов ритм – так бывает, когда разглядываешь вязальную схему: хаос складывается в орнамент, стоит чуть отстраниться и поискать закономерность. Вот так…

– Поправь. – Стерри сунул мне в руку мокрую тряпку. – Да, вот тут неточность…

– Вы должны свидетельствовать, а не помогать! – взвился инквизитор.

– Свидетельствовать, что все перенесено верно, – не смутился профессор. – А как я смогу это сделать, если в схеме окажутся неточности?

Какое-то время ничего не происходило. Я старательно разрисовывала асфальт, инквизитор наблюдал за мной, будто гаишник на экзамене по вождению, ректор негромко переговаривалась со Стерри. Винсент клевал носом, словно был совершенно уверен в исходе испытания. Хотя… для него это вторая бессонная ночь подряд – прошлую он провозился со мной, а потом, судя по всему, узнал о смерти друга. Немудрено, что сморило.

Поняв, что прямо сейчас ничего интересного не случится, зеваки начали рассасываться. И когда я, наконец, выпрямилась и окинула взглядом дело рук своих, вокруг осталось не больше десятка свидетелей. Винсент открыл глаза, легко поднялся. Внимательно оглядел разрисованный асфальт вокруг себя и едва заметно кивнул мне.

– Все верно, и я готов подтвердить это под присягой, – сказал Ной.

Ректор обошла пентаграмму кругом, отступила назад.

– Все верно, и я готова подтвердить это под присягой.

Старик молчал. Я еще раз оглядела схему. Твою ж… случайно или намеренно, обходя схему, ректор размазала ногой «хвостик» у одного символа.

– Прошу прощения, – вмешалась я. – Мне нужно кое-что подправить.

Стерри удовлетворенно кивнул.

– Но два свидетеля сказали… – начал было инквизитор.

– Нет, – вмешался старик. – Ной заверил, что все верно до того, как схема изменилась. Случайно. – Он бросил многозначительный взгляд на ректора. – Мы все устали и можем ошибаться.

– Да… я не заметила, – промямлила ректор. – Приношу свои извинения.

Я снова присела над схемой, краем глаза заметив, каким взглядом одарил начальницу Винсент. Так… Нет, не буду гадать, что между ними. Не сейчас. Как не буду думать и о том, что случилось бы, не заметь измененный символ профессор Стерри и я вслед за ним. Появится возможность – спрошу. Но что-то мне подсказывает, что это информация из разряда «меньше знаешь – крепче спишь».

Ной повторил сказанное раньше – я заметила, что перед тем, как произнести ритуальные слова, он снова внимательно оглядел схему. Вслед за ним и остальные повторили осмотр.

– Давай, девочка, – сказал Стерри. – Немного осталось. Вливай силу.

Только бы получилось! Меня снова затрясло, а в голову полезли мысли одна страшнее другой. Что, если ничего не выйдет? Или опять сработает какая-то хитроумная ловушка? Да, я своими руками расчерчивала схему, но я и в прошлый раз все сделала сама. Что, если разум Винсента в самом деле под контролем? Не моим, разумеется, но, если подумать, эта скоропостижная женитьба – сущее безумие. Покажите мне нормального мужчину, готового жениться на девице, которую он знает едва ли два дня и с которой даже толком не переспал! Что, если все это часть какой-то сложной игры? Не получилось убить, так подставить…

Я отогнала эти мысли. Как бы там ни было, деваться некуда. Потянулась к силе – с каждым разом это давалось все проще. Представила, как туман собирается на линиях и